И пока он умирал, Бестеги кричал и метался в обманчивой чаще, в сетях сумрака и света, среди призрачных видений — лица давно утраченной женщины и тени уходящего друга. Ибо в эти минуты те, кого любил Модест Бестеги, слились воедино. Он кричал им обоим: “Отвечайте, где вы! Господи, да отвечайте же! Пойдемте, я уведу вас домой. Мой дом там, внизу, вы знаете его. Он ваш, он твой. Я не хочу возвращаться один… Спускайтесь, вернитесь, откликнитесь, ведь я зову вас!”
Но глаза говорили убедительнее сердца. На каждом шагу манящие очертания превращались в пень, покрытый мхом и плющом, кусты обретали обычную листву, а воздетые руки оказывались оголенными сучьями. В конце концов Бестеги вышел из леса. За поясом у него по-прежнему ждала своего часа наваха.
* * *
Однажды вечером у очага он рассказал мне об этой погоне. Это случилось за несколько недель до тех весенних дней, когда мы начали переправлять здесь бойцов Сопротивления.
Мы ели каштаны и запивали их горячим вином. Ветер сотрясал двери. Каштаны лопались в золе. Красные угольки светились в лиловатых языках пламени. За окном мелкий снег запорошил крыши безмолвных домов.
— Когда я подумал о медведе, я вышел из леса, добрался до хижины и открыл дверь. Никого, господи, никого!… Тогда я отправился дальше к вершинам. Я шел между маленькими озерцами, что там, наверху. Мысль о медведе стучала в моей голове, как свинец в бубенчике. Я не сомневался, что встречу его. Я шагал долго, и, наконец, он показался. Я его видел.
— Вы его видели?
— Вот как вас вижу. Медведь огромный. Он вылез под вечер и зарычал, словно хотел предупредить: “Я тут, взгляни на меня!” Он стоял на другой стороне лощины. Солнце уже садилось, но он был весь на свету; он поднял морду и словно дразнил меня. На груди его я увидел кровь. Кровь… Не лучи солнца, а настоящую кровь.
— Почему же вы не стреляли?
— Я ведь не взял ружья. При мне был только отцовский нож. Я бросился вниз, в лощину. Я не рассчитывал, что он будет меня дожидаться, но я думал, что там, на дне, лежат кости Рамиреса, хоть лоскут его одежды… Я ничего не нашел. Пока я перескакивал с камня на камень, медведь рычал и топтался наверху, у меня над головой. Я облазил всю лощину, затем стал подниматься на другую сторону. Но его уже не было. Я пошел по его следам и даже слышал его. Он вел меня прямо к вершинам хребта…
— К проходу?
— Не знаю. К вершинам. Я шел и сомневался и говорил себе: “Бестеги, приятель, еще ночь не настанет, а медведь сгребет тебя…”
