- Не спеши, туда еще успеешь. - Блики пожара плясали на его лице, освещали темную ямочку на подбородке и глаза - они блестели жадно и страшно. Он перебросил автомат с груди за спину и взял ее за вторую руку. Ягодка-журавинка моя, сейчас я тебя окрещу. - И повалил на пол, одной рукой, как клещами, сжимая ее обе руки, другой срывая одежду.
Загорелась хата напротив школы, запылала ярко, высвечивая все в том школьном классе.
Алена не молила Грака, не кричала, и не было силы сопротивляться. Ее, слабую шестнадцатилетнюю девчонку, словно парализовало. Видела его перекошенный рот, немигающие, словно змеиные, глаза, крепкий подбородок с ямочкой, слышала его тяжелое, частое дыхание. Она испугалась этого змеиного взгляда, страшного перекошенного рта и зажмурила глаза...
Когда он встал, Алена так и осталась лежать, только перевернулась лицом вниз. Грак пихнул ее хромовым сапогом в бок, чтобы поднималась. Вывел из класса во двор и толкнул в толпу, стоявшую в тесном окружении карателей. И она вместе с отцом и матерью, вместе с односельчанами оказалась в овраге, куда девчонкой и днем боялась заходить.
Каратели стояли по обеим сторонам оврага. Сыпал редкий снежок. На какой-то миг установилась жуткая тишина, все - и люди внизу, и каратели наверху - стояли не шелохнувшись, как застывшие. Казалось, слышен был шорох снежинок, ложившихся на землю. Немецкий офицер тихо отдал команду, и затрещали автоматы, взорвалась брошенная в овраг граната. Алена глянула на Грака - огненная струя полыхнула и из его автомата. Ее ударило в плечо, обожгло спину, она упала на кого-то, кто-то рухнул на нее, еще обожгло тело, еще...
Из всех людей, расстрелянных в тот вечер, спаслись только Алена и ее одногодок, Иван. Их, раненых, вытащили из оврага односельчане, отвезли в лес, в партизанский лазарет, где они и выжили. Макара и Серафиму вместе со всеми убитыми похоронили в братской могиле.
Алена после освобождения Кривой Нивы жить там не стала, не могла, переехала к знакомым в Суров и после войны ни разу в свою деревню не наведалась.
Все это и вспомнилось ей теперь, промелькнуло в памяти, всколыхнуло душу, да так, что она никак не могла успокоиться, прийти в себя.
Неужели этот серьезный, всеми уважаемый Егорченко и есть тот Семен Грак? Но ведь и среди миллиарда человек могут найтись похожие друг на друга люди, двойники. Могут, конечно. Так что через тридцать с лишним лет легко обознаться, ошибиться. В самом деле, мог ли Грак выучиться на врача, он же до войны только пять классов окончил и вообще к учебе способностей не имел! Но самое главное то, что Алена знала - нет Грака в живых, не должно быть. Весной того страшного года настигла его расплата. Партизаны поймали его и прикончили. Сам командир отряда подтвердил. "Грак Семен рыб в речке кормит". И рассказал, как произошла расплата. Схватили Грака, устроив засаду на дороге, повели в отряд на суд. Когда шли возле речки, Грак попытался убежать - прыгнул в воду, поплыл, но его срезали автоматной очередью. Таким был его конец, финал беспутной жизни. Не мог ведь он ожить, как ожила она в овраге.
