А другой случай произошел позже, перед самым отъездом Грака из Кривой Нивы в Кругляны.
Алена с матерью и другими женщинами возвращалась с поля, где они жали колхозную рожь. В передниках несли колосья, собранные после жатки с земли. Время тогда было голодное, и кое-кто, случалось, тайком на колхозном поле стриг колосья, вылущивал из них зерна. Против таких "стригунов" велась суровая борьба. В поле на вышках дежурили пионеры и комсомольцы, охраняли от "стригунов" жито. Пойманных "стригунов" отдавали под суд за воровство колхозного имущества.
И вот Семен Грак по чьему-то поручению (а его активность, как и активность отца, власти поддерживали) перехватил женщин, у который в передниках были колосья, и начал записывать их фамилии.
"Списочек этот отдадим куда следует, и поедете вы все ту-ту - на Соловки", - пригрозил он. Одни женщины как шли, так и не остановились на его угрозы, другие попробовали объяснять, что колоски подобрали на дороге. Алена же, еще малолетняя, а потому и смелая, помня подзатыльники и ложь про ручник с креста, подошла к Семену, выхватила из рук бумагу, на которой он записывал женщин, и побежала вперед, на бегу разрывая ее на кусочки. "Пес поганый, - крикнула, оборачиваясь, - мы же не колосья несем, а траву свиньям!" Грак растерялся: в самом деле, сверху в передниках лежит трава, а что под ней, ему теперь не дадут проверить. На Грака посыпались проклятия осмелевших женщин: и чтоб его припадок прихватил тут же, в поле, и чтоб у него руки-ноги поотсыхали, и чтобы он имя свое забыл... Грак пригрозил тогда Алене отомстить и отомстил бы, да приехал Савка и перевез семью из Кривой Нивы в Кругляны.
Так кривонивцы расстались с Граками, надеясь, что навсегда.
Да вот Семен Грак появился снова в Кривой Ниве - уже начальником. Людей он всех хорошо знал, хорошо помнил и все прежние обиды. Он был теперь властелином над кривонивцами и упивался своей властью, испытывая наслаждение, свойственное всем властолюбцам, большим и малым, когда они видят, что внушают страх.
Не забыл он и Алену. В свой пятый, а может, и десятый приезд в деревню навестил ее. В тот день неожиданно потеплело, с утра засветило яркое солнце, проходя свой короткий зимний путь по чистому небу, и под теплом его лучей начал таять снег.
Грак вошел в хату один - в хромовых сапогах, великоватых для него (видно, с чужой ноги), в морском кителе и синих командирских красноармейских галифе. Фуражка немецкая, с длинным козырьком, на ремне висят пистолет в кобуре и мешочек с гранатой, на груди - черный немецкий автомат. Удивило, что Грак так легко одет, зима все-таки. Потом догадалась, что шинель, наверное, в школе оставил, где остановились все полицейские.
