Мирри не видела никаких снов, едва ли они вообще снились ей. Не успела ее голова коснуться подушки, как она тут же заснула и спала очень долго. Когда она жила у дяди Альберта и тети Грейс, больше всего Мирри ненавидела вставать в шесть утра. Ей полагалось подмести лестницу, прибраться в гостиной, застелить постель и подмести и вытереть пыль в своей комнате до завтрака, а завтракали в половине восьмого. После завтрака полагалось вымыть посуду, почистить картошку и прочитать главу из Библии, перед тем как отправиться в школу. До школы она добиралась полчаса. Когда же она попала в приют, стало еще хуже, потому что дел стало больше, а времени отводилось меньше. Как она все это ненавидела! Дядю Альберта с его внушительной бородой и его обшарпанный книжный магазин, где он проводил весь день. Если бы еще книги были новыми, но не тут-то было. Он занимался покупкой и продажей всякого никому уже не нужного хлама. И тетю Грейс, которая на всем экономила, вечно была занята уборкой, что-то скоблила и с утра до вечера повторяла, как дорого им обходится содержание Мирри и она должна учиться, чтобы как можно быстрее зарабатывать себе на жизнь. Если бы не Сид…
По правде говоря, ей не хотелось думать о Сиде, Сиде Тернере, сводном брате тети Грейс. Дядя Альберт и тетя Грейс не одобряли его образа жизни. Сводный брат вовсе и не был ей родственником. Сид попал в беду. Он получил год за участие в ограблении кассы. Ему тогда было всего восемнадцать лет. Мирри считала, что несправедливо так плохо относиться к нему, если после этих событий прошло столько времени, но дядя Альберт и тетя Грейс думали иначе. Мирри жалела Сида, и, когда он предложил ей встретиться и сходить в кино, она обманула тетю Грейс, сказав, что ее попросили посидеть с детьми сестры Хильды Лэмбтон. Сестру звали Флосс, она вышла замуж в семнадцать лет и родила двойняшек. Флосс ни за что никому не доверила бы детей, потому что считала, что должна заниматься ими сама.
Мирри была знакома с семьей Лэмбтонов по школе. Они с Хильдой были одного возраста, а Флосс на два года старше. Они все вместе ходили раньше в среднюю школу. Там учились очень приятные девочки. У некоторых были красивые платья, Мирри тоже хотелось бы иметь такие. В школу они их, конечно, не надевали, потому что все девочки носили форму, но некоторые посещали ту же церковь, что дядя Альберт и тетя Грейс, так что Мирри видела их по воскресеньям. В эти дни они надевали красивые платья, а ей приходилось ходить все в той же уродливой форме. Когда Мирри исполнилось семнадцать лет и она не сдала эти проклятые экзамены, тетя Грейс устроила ее в приют. Ее называли помощницей сестры-хозяйки, но на самом деле она занималась уборкой. И по-прежнему ей приходилось вставать в шесть часов. Уютно устроившись в своей теплой постели в Филд-Энде, Мирри только вспоминала, как ужасно было вставать затемно, в адском холоде. Ни за что на свете она не вернется туда… ни за что. Тот день, когда Джонатан Филд пришел в приют и сказал, что хочет видеть ее, навсегда врезался в ее память. Она занималась уборкой, и руки у нее от холодной воды стали красными. Заведующая хозяйством позволила ей взять чистый фартук и велела идти к нему. Мирри помнила, что чуть не плакала, потому что ей не дали времени расчесать до блеска волосы и надеть воскресное платье. У нее появилось воскресное платье, потому что она больше не имела права носить школьную форму. Ведь она уже окончила среднюю школу. Воскресное платье извлекли из благотворительной посылки. Оно было уродливым, но все же лучше ее обычной одежды, только сестра-хозяйка сказала, что Мирри и так выглядит опрятно, и отправила ее в приемную. Она и представить себе не могла, какое впечатление произвело на дядю Джонатана это платье из дешевой набивной ткани и как его потрясли эти маленькие красные руки и полные слез карие глаза. Мирри знала, что похожа на мать, потому что об этом не раз говорили дядя Альберт и тетя Грейс. Они говорили ей также, что ее мать была легкомысленной и упустила свой шанс, но она и представления не имела, что дядя Джонатан и был тем самым, упущенным ее матерью шансом. Мирри вошла в комнату, и с этой минуты жизнь ее круто переменилась. После длительных переговоров с дядей Альбертом и тетей Грейс, а также с руководством приюта мистер Джонатан Филд стал дядей Джонатаном, и она поехала с ним в Филд-Энд. Все произошло как в волшебной сказке. Дверь в старую жизнь захлопнулась, ее заперли и закрыли на засов. Никогда Мирри не откроет ее снова, что бы ни говорили, что бы ни делали. Никогда, никогда, никогда! Ей было тепло, она расслабилась. Мирри уже привыкла к этой мысли и успокоилась. Дверь заперта и закрыта на засов. Она никогда не вернется туда. С этим незыблемым решением она погрузилась в глубокий сон, где не было никаких сновидений.
