Лин не спешил с ответом. Макнув ломоть свежего, душистого хлеба в блюдо с густым, тягучим медом, он осторожно, чтобы не капнуть ненароком на бороду, откусил сладкую половину, макнул остаток в чарку с вишневым вареньем, затолкал все себе в рот, тщательно пережевал на удивление крепкими, как у юноши, зубами, запил холодной колодезной водой из глиняной кружки, хотя на столе на выбор гостей стояло и пиво, и молодое вино, и соблазнительно пряный крок. Хотя никто из посторонних к ним не прислушивался, а был занят здоровым утолением голода, не на шутку разгулявшегося после успешного сражения, Лин явно не хотел, чтобы их разговор достиг чужих ушей. Когда он снова заговорил, голос его звучал глухо, так что даже Тэрлу пришлось вслушиваться.
— Я мало что знаю, старина. Но думаю, что не все так просто, как кажется. За все эти зимы, проведенные в тяжелых доспехах свера, я, как ты видишь, дослужился всего лишь до командира десятка. И вовсе не так часто, как ты, должно быть, думаешь, бываю на эфен’мотах у Ракли и других высокопоставленных эделей. Лучше расспросить о тамошней жизни моего сотника, но он у них человек свой, рта понапрасну не раскроет. И все же я возьму на себя смелость предположить, что власть Ракли сегодня не настолько незыблема, как прежде.
— И Ракли это осознает? — Тэрл предложил Лину пива, но тот решительно отказался, предпочтя воду.
— Отчасти, думаю, да.
— И кто же тот смельчак, что выдергивает из-под него трон? Уж не сын ли?
— Локлан-то? Нет, едва ли. Он еще юнец и живет мечтами о судьбе героя, но делать при этом гадости отцу, который в нем, судя по всему, тоже души не чает, едва ли отважится. Нет, будь я на месте Ракли, я бы куда более пристальное внимание уделил тому, что творится в потемках замковых подвалов, нежели на ристалище.
— Кто же тогда? Скелли?
Лин огляделся, кивнул и прибавил:
— Ты сказал. Я этого не говорил.
— По-твоему, он настолько опасен?
— А как прикажешь думать о человеке, который имеет возможность отдавать тайные приказы виггерам вроде меня, не соизволив заручиться одобрением ни у совета, ни у Ракли? Причем я знаю, что, если сейчас кто-нибудь в замке хватится моего десятка — а нас, сверов, сам понимаешь, наперечет, — отвечать не придется ни мне, ни моему сотнику.
— Да уж, — протянул Тэрл. — В мое время такого самоволия не было.
— То-то и оно. А все, видать, потому, что нынче уже не столько Ракли, сколько Скелли определяет и распределяет чины эделей. Родословные-то у него в руках.
