В выходящем во двор окне не было видно ничего необычного. Я встал на опрокинутый угольный ящик и заглянул в окно. Примерно с тем же эффектом — сквозь немытое стекло виднелась классическая лавка чудес и фокусов, где шалунам всех возрастов продавались леденцы с перцем, пукающие пакеты различных размеров и тональностей, шары уйди — уйди, гуттаперчевые сопли, волшебный табак, и тому подобные безделушки. Надо было войти и разобраться самостоятельно.
— Ну, Элиза, спасибо. Если твои услуги нам еще понадобятся, мы обязательно к тебе обратимся, сказал я. Можешь идти. Элиза незамедлительно надулась. Я присел на корточки. Что-то в этом оборванном чертенке приковывало взгляд. Ну, неужели ты думала, что мы будем постоянно с тобой возиться? Беги домой. К маме.
Элиза отвернулась, но не уходила. Лейстрейд потянул меня за рукав.
— Ватсон, тебе пора завести своих детей.
— Лейстрейд, вот только давай без советов на эту тему. Подаренный тобой на мою свадьбу трактат нашла служанка, и я был вынужден соврать, что это анатомическое пособие по вправлению вывихов. Лейстрейд прыснул.
Так беззлобно переругиваясь, мы обошли дом, и вошли в сверкающее зеркалами парадное. Закрыв за собой дверь, я подумал, что в эту дверь месяцам раньше возможно вошел Холмс. После чего, пользуясь любимым оборотом речи Лейстрейда, он «внезапно и плавно исчезнул из глаз». Бывает такое ощущение — когда, летя с горы на велосипеде, замечаешь в колее камень. Цепляешься за руль, сердце уходит, куда то в пятки, но отвернуть или затормозить выше твоих сил. Войдя я решил извинится и вернуться с подмогой. Но вместо этого огляделся.
Мы оказались в небольшой пустой и полутемной комнате, полной зеркал. Кривые, косые, вогнутые зеркала отражали наши искаженные лица со всех стен. В одном из них необычно приземистый коротышка инспектор стоял возле неестественно вытянутого человека, в котором я по одежде узнал себя. Чтобы сравнить я посмотрел на Лейстрейда, механически отмечая странный, до боли знакомый медицинский запах.
Опасность. Этот запах напоминал мне о крови, оторванных конечностях, войне, полковой операционной. Еще толком не вспомнив, я решил выйти на воздух, и сделал шаг к дверям. Лейстрейд тоже что то заподозрил, и развернувшись взялся за дверную ручку. Ручка не поворачивалась. Коротышка инспектор, повис на ней, и мне, несмотря на всю серьезность, друг стало смешно. Лейстрейд повернулся на мой гогот, и тоже залился смехом.
