Район ЧАЭС. Зона. Исцеление.
У всех бывают неприятности. Но лежать со сломанным позвоночником в болоте и постепенно захлёбываться - это уже не неприятность - это жопа. Рядом лежал кровосос. С отстреленой башкой он был уже не опасен. У меня двигалась только голова, тела я не чувствовал. Вода подобралась к носу, я сделал последний вдох и голова ушла под воду. Борясь с болью, я терпел, сколько мог. Потом сделал выдох и ко мне пришла, наконец, блаженная темнота.
...В глазах посерело, почувствовав резь в груди, я вдохнул, и меня вырвало болотной жижей.
- Ну что - очухался? - это был болотный Доктор.- Сейчас попробую тебя подлечить, - сказал он, расстилая плащ на траве.
- У меня сломан позвоночник, - прохрипел я, прокашлявшись.
- Ничего, у тебя есть хороший донор, - кивнул он в сторону кровососа. - Попробую подсадить тебе его спинной мозг. Если не приживётся - тогда ты не жилец. Так что терпи и не дёргайся.
Краем глаза я увидел, как он всаживает большой шприц в хребет кровососа и втягивает в него бурую жидкость. После этого вцепился зубами в плащ и закрыл глаза...
Через три дня, когда прекратился зуд, я смог пошевелить рукой. Ещё через два - я сделал первый шаг. В конце недели я смог перепрыгнуть двухметровый забор у берлоги Доктора.
Понаблюдав за мной ещё пару дней, Доктор сказал:
- У тебя сильно ускорились процессы регенерации, других изменений пока не заметно.
Потом, подумав, добавил странную фразу, - Если почувствуешь себя частью чего-то большого, значит, моё лечение не совсем удачно, и ты изменился. Ну, удачи тебе, сталкер! Я тебя больше не задерживаю...
Впрочем, далеко я не ушёл. На радостях от чудесного исцеления, на выходе с болот прошляпил засаду монолитовцев.
Так я оказался в бетонном подвале, прикованный цепями к стенкам. Оставили свободной только левую руку.
- Будешь сидеть здесь, пока Монолит не позовёт тебя. А это твоя еда, - сказал сержант, бросая мне дохлую крысу.
Ускоренный метаболизм требовал усиленного питания. Тех дохлых крыс, что кидали мне раз в день, я съедал вместе со шкурой, отплёвывая шерсть и потроха.
Чтобы выбраться, мне требовалось какое-нибудь оружие. Я вспомнил про опыт японцев в карате и решил пожертвовать мизинцем. Для огнестрельного оружия он бесполезен, а для набивания пойдёт. То, на что у японцев уходили годы, у меня заняло пять дней. Благодаря бешеной регенерации ломающийся при каждом ударе в пол палец обрастал все новыми слоями костных мозолей. Он окостенел и перестал гнуться, ноготь стал толще и окаменел. Я его заточил о камни, как штык.
