В таких вот условиях, в камере длиной 3, шириной 2,7 и высотой в 4 метра, и просуществовал более 40 лет Рудольф Гесс. Последние 22 года он оставался единственным узником тюрьмы Шпандау. В его камере – в камере „заключённого номер 7“ – на стене висело две фотографии: жены и сына. Причём, повесил их не сам бывший заместитель фюрера, а лишь под давлением администрации, которая вытащила эти фотографии у него из–под матраца (вообще, разрешалось вывешивать на стену почему–то одиннадцать фотографий; кто это придумал и для чего – неизвестно).
В преодолённой реальности Гесс перестал жить 17 августа 1987 года. То есть – в американскую смену. По официальной версии это было самоубийством. Самоубийством через повешенье. Это – девяносто трёхлетний старик, который не мог поднять руки, чтобы самостоятельно причесаться и был не в состоянии удержать чашку одной рукой: приходилось держать двумя руками, чтобы не пролить содержимое! Словом, имитировано это „самоубийство“ было настолько скверно и породило столько сомнений и неудобных вопросов, что когда Фёдоров в той реальности захотел посмотреть на знаменитое здание, то застал на её месте… незадолго перед этим отстроенный деловой центр: через год после убийства Гесса в беседке внутреннего сада всё – блоки, сад, беседка, заборы – всё было снесено, а домик в саду, в котором Гесс якобы повесился… на электрическом шнуре, был сожжен непосредственно в день смерти и по прямому приказу… британского коменданта Западного Берлина полковника Ле Тисье. Позднее, в 1994 году прежней реальности бывший санитар Гесса Абдулла Мелахои, находясь под присягой, сообщил, что „…в день смерти узник Гесс находился в нормальном физическом и моральном состоянии. По прибытии в летний домик он (Мелахои - примечание автора) обнаружил в нем полный беспорядок и следы борьбы. В домике находились двое военнослужащих в американской военной форме, которых он ранее никогда на территории тюрьмы Шпандау не видел. Аппаратура для оказания первой помощи была испорчена“.
Теперь ситуация развивалась иначе. Недавно Гесс в очередной раз обратился с прошением о своём освобождении. Советские власти считали такое освобождение – по причинам состояния здоровья и возраста арестанта – возможным, западные „союзники“, как и прежде, возражали. Но на этот раз ответа Гесс пока что не получил, и именно этим моментом надлежало воспользоваться.
Фёдоров без помех, якобы по полученному только что
