- Фёдор, пиво будешь? – поинтересовался Саша, ловко открывая лезвием перочинного ножа пивные бутылки.
- Лучше бы картошки пожарили, - из-под шубы показалась лохматая физиономия с всклокоченной бородой. - Жрать охота!
В появившемся человеке Андрей с трудом узнал ещё одного своего согруппника, Федю Дашкова. Тот, как вот сдал с грехом пополам сессию, так и больше не появлялся в институте. Как потом выяснилось, сдача экзаменов и зачётов всегда были для Фёдора стрессом, как сейчас принято говорить. После неимоверных усилий, множества пересдач и боданий с преподавателями Фёдору нужно было обязательно какое-то время на отдых, и он нырял в запой. В данный момент повествования запой уже закончился и был отходняк, со всеми вытекающими.
- Выпей пивка, а картошку чистить ещё надо. Потом, - Саша открыл бутылку и для Феди.
Через некоторое время появились неизменные и даже, как оказалось, положенные при распитии «ящика пива», карты. Андрей карты не любил и от игры отказался, но с удовольствием наблюдал, как резались в «тыщу» остальные парни. Потом пиво закончилось, вся тюлька была съедена, от буханки ржаного осталась только корочка. Дым в комнате стоял коромыслом, хотя курение в помещение каралось строжайшим образом, вплоть до выселения из общежития. Олег ушёл в свою комнату – он сказал, что ему нужно поспать, так как у него вечером свидание. Саша и Фёдор отработанными движениями свернули газету с пробками, окурками, хлебными крошками и останками тюльки, и выкинули в мусорное ведро, а пустые бутылки аккуратно сложили в большую кожаную сумку – их потом можно будет сдать. Андрею ужасно не хотелось домой, но он понимал, что пора и честь знать, а повода остаться он никак не мог найти, как не старался.
- Давайте-ка пойдём в сортир, покурим. А здесь проветрить надо, - пригладив свою старообрядческую бороду, солидно произнёс Фёдор и открыл окно. В комнату ворвался свежий уже почти майский ветерок, и дышать стало гораздо легче. Парни захватили сигареты, спички и вышли в коридор. Пока они шли в туалет из-за дверей комнат, мимо которых они проходили, доносились очень будоражащие воображение Андрея звуки. Хоровое пение под аккомпанемент ненастроенной гитары, хриплый голос Высоцкого с магнитофонной ленты, а ещё тут и там, и это несмотря на то, что этаж был мужским, слышались женские голоса и смех. «1 мая» был только завтра, но общага уже вовсю начинала праздновать.
В такой же убогой, как и всё в этом общежитие, с облупившейся кафельной плиткой на стенах, с ржавыми раковинами, с беспрестанно лившейся водой из сорванных кранов, умывальной комнате никого не было. Парни присели на широкий подоконник и закурили.
