В Москве побывал зять Шолом-Алейхема Гольдберг. Мой отец, как уже упоминалось, арестованный о обвинению в издании националистической литературы, отвечает на вопросы следователя Язева.
Язев. В 1946 году для подрывной работы в Советский Союз приезжал Гольдберг. Известно, что вы казали содействие Гольдбергу в получении гонорара за книги его родственника по жене Шолом-Алейхема.
Стронгин. В Москве я встречался с Гольдбергом в АК, в издательстве… Однажды в присутствии Фефера Гольдберг обратился ко мне за содействием в получении гонорара за произведения классика еврейской литературы Шолом-Алейхема. «А что? Полезное и нужное дело!» – поддержал Гольдберга Фефер. Я ходатайствовал перед ОГИЗом (Объединением государственных издательств. – В. С.), и в результате Гольдберг получил чек на несколько десятков тысяч долларов. Чек подписал сам Молотов».
На этом допрос следователя заканчивается, но возникает вопрос, как могло правительство пойти на соблюдение авторской конвенции, которую не признавало и деньги за перепечатку произведений иностранных авторов не выплачивало. А тут нарушило свой принцип. Возможно, таким образом расплатились с Гольдбергом за передачу документов по созданию атомной бомбы. Ведь Гольдберг был в числе организаторов приглашения Михоэлса и Фефера в Америку. Чтобы скрыть его истинное лицо, всех, кто общался с ним в Советском Союзе, потом обвиняли в связях с агентом империализма. Но, заглянув сейчас в дело ЕАК, убеждаешься, что в те и последующие годы на Гольдберга в досье МГБ была блестящая объективка, впрочем, как и на приезжавшего в Москву редактора американской профсоюзной газеты Новика. В то же самое время службы госбезопасности США вели за ними тщательное наблюдение.
Я вспоминаю сравнительно недавний приезд в Москву внучки Шолом-Алейхема американской писательницы Бел Кауфман, известной у нас в стране по экранизированной повести «Вверх по лестнице, ведущей вниз». Я подарил Бел Кауфман книги деда, изданные моим отцом, воспоминания ее матери, напечатанные у нас в журнале «Красная новь» к 15-й годовщине со дня смерти Шолом-Алейхема. Слезы счастья и благодарности появились на глазах Бел. Но мой рассказ о получении Гольдбергом денег за издание произведений деда поразил ее. Она ничего не слышала об этих деньгах и занервничала:
– А у вас есть копия чека?
– В архиве КГБ, возможно, лежит, а у меня отсутствует.
Бел плохо отзывается о своем дяде, быть причастной к его делам ей неприятно. Он даже не оповестил о полученном в СССР гонораре свою жену и ее сестру – дочерей классика, которым эти деньги полагались по закону. Скорее всего, Гольдберг был завербован КГБ и с ним расплатились за его «работу».
