– Я вас слушаю.
– Я вот что тебе сказал: мне известно, что народ живет дешевыми притчами, как ты их назвал, но не я его презираю за это, а ты. Ты сын моего старого товарища, а твой отец какое-то время считался теоретиком Партии. Может, он теперь и насчет пчел разработал теорию? Ты интеллектуал, это сразу видно, а я простой мужик из самой гущи народа.
– Простой мужик с собранием речей и документов в тридцати двух томах.
– Мужик порядком поработал. Но я умею говорить с народом и слушать его.
На этот раз Солинский не стал возражать. Он почувствовал усталость. Пусть старик мелет что вздумается, они ведь не в зале суда. Он не верил ни одному его слову и сомневался, верит ли сам Петканов этим словам. Интересно, можно ли обозначить в терминах риторики их однобокую полемику, в которой ханжеские монологи наталкиваются на презрительное молчание?
– А это значит, что я понимаю нужды народа. Ты можешь мне сказать, чего хотят люди?
– Я вижу, вы себя назначили экспертом по этому вопросу.
– Да, конечно, я эксперт. Так чего же хотят люди? Они хотят стабильности и надежды. И мы им это давали. Не все было прекрасно, но при социализме люди могли мечтать, что когда-нибудь все придет. А вы? Вы принесли им нестабильность и отняли надежду. Преступность. Черный рынок. Порнография. Проституция. Ошалелые бабы снова бухаются в ноги попам. Этот так называемый наследный принц сам себя предлагает в спасители отечества. Вы гордитесь вашими быстрыми успехами?
– Преступность была всегда. Вы только скрывали это.
– На ступенях Мавзолея Первого Вождя торгуют порнографией. Вы считаете это забавным? Мудрым? Это прогресс, по-вашему?
– Ну, его там уже нет, так что он это не прочтет.
– Нет, скажи, ты считаешь, что это прогресс? Ну давай же отвечай мне, Петр.
– Я считаю, – начал Солинский, в котором, несмотря на усталость и скуку, проснулся профессиональный полемист, – я считаю, что это вполне соответствует месту. – Петканов сердито взглянул на него. – Первый Вождь, должен сказать вам, был специалист по порнографии.
– Ничего себе определение!
– Очень точное. Вы говорите, что дали людям надежду. Нет, не надежду вы им дали, а фантазию. У каждой большие груди, у каждого крепкий член, и все всласть совокупляются – вот чем торговал ваш Первый Вождь, политическим эквивалентом этого, во всяком случае. И социализм ваш был такой же фантазией. Еще более невероятной. В том, чем сейчас торгуют у Мавзолея, есть по крайней мере хоть какая-то правда. Кусочек истины в этом дерьме.
