Главная работа акушерки - принимать роды на дому, от 100 до 150 родов в год. Две трети из них - в других деревнях, иногда за 8-10 километров.
Помню такие сцены. Ночью стук в дверь. Мама встает, зажигает лампу, накидывает платье, открывает дверь в сени. Слышу разговоры примерно такие:
- Кириловна! Марья родит. Поедем, бога ради:
Мужика впускают в избу, он приносит запах мороза и сена. Усаживают на кухне. Дальнейший разговор: какая Марья, давно ли "схватило", которые роды, приходила ли на осмотр.
Мама уже оделась, бабушка тоже встала, крестится на икону. Я лежу, вида не подаю, что не сплю. Прощальные поцелуи у нас не приняты.
- На, неси ящик.
Был такой особый ящик для акушерских принадлежностей. Довольно тяжёлый - много всего с собой брала - в некоторых избах было грязно.
Мужик забирает ящик, мама надевает тулуп, и они отправляются в ночь. Вот скрипнула калитка, у неё был особый скрип, до сих пор не забыл.
Бабушка тушит лампу, забирается на печку, зевает, шепчет молитву.
Все замолкает, и я засыпаю.
Утром мой первый вопрос:
- Мамы нет?
- Больно скоро хочешь. Туда шесть верст, небось, снегу намело. Слышь, воет в трубе.
Я слушаю, и мне видится метель - дороги нет, и лошадь, и мужика, и маму занесло снегом.
Пока маму не привезут с родов - в доме тревога. Как там? Что?
Обычно бабы рожали быстро и раньше времени акушерку не тревожили. Мама возвращалась через восемь-двенадцать часов. Но иногда задерживалась на сутки, и на двое - у "первородящих". Я это слово знал с раннего детства.
Но вот наступил вечер, а мамы нет: Я уже не отхожу от окна. Поздно ночью слышу, как бабушка становится на колени перед иконой и громким шепотом творит молитву:
- Господи, разреши от бремени рабу твою Марью: Господи, яви божескую милость к рабе божьей Елизавете, помоги ей. Под молитву я засыпаю: бабушка водит меня в церковь я знаю о Всемогущем.
Под утро слышу скрип калитки.
Радость - мама приехала.
Мы постоянно жили при родах. Каждый третий-четвертый день мама уезжала или уходила со своими вещами. Иногда с одних родов прямо на другие, потом - на третьи. По неделям дома не бывала. А мы с бабушкой жили в постоянной тревоге (она не только молилась, но и ругалась: "Ишь, прорвало их, б.. й! ", - грубая была старуха).
У мамы за двадцать четыре года работы, на три слишком тысячи родов, умерла одна роженица. Примерно пять она возила в Череповец, там им делали операции, и, кажется, тоже все остались живы. Видимо, деревенские женщины были крепкие, тренированные.
