Фатьян, уже успокоившийся, рыхлил почву и напевал в такт спорой работе:
Летят перелётный вишни
Ушедшее лето искать.
Летят они облака выше,
И их от земли не видать…
Ничего, придёт время — вернутся беглянки, не все, конечно, но зато ни одну морозом не побьёт, и от зайцев потравы не будет.
Высоко летят над облаками;
Небо переполнено садами.
В даль скользя по ветру лёгкой тенью,
Тают яблони в дали осенней.
В путь неблизкий провожать их выйдем,
Им простор земли далёко виден.
Ленты рек, озёр разливы,
"До свиданья, сад мой, — путь счастливый!"
Прошло недели две, землю прихватило не по-октябрьски крепким морозцем. Пожухла трава, берёзы и осинки, остающиеся зимовать, потеряли листву и нахохлились. Стриженые липы и тополя на городских аллеях взмахивали подрезанными ветвями, но взлететь не могли и стояли безлистные, уродуя городской пейзаж.
Потом опустевшую землю усыпало прилетевшей с севера клюквой. Значит, там уже зима.
Случались годы, когда молодую с красным бочком клюкву удавалось собирать едва не до января, но в этом году её засыпало ещё в октябре, и снег стаивать не собирался. Те деревья, что остались зимовать в северных краях, жались к человеческому жилью, только ёлочки до самого Нового года остерегались попадаться на глаза людям.
Фатьяновский сосед Долмат рассказывал, будто видел неподалёку прилетевшие в севера кедры, и шишек на тех кедрах — видимо-невидимо. В подтверждение россказням щёлкал орешки, купленные на рынке, расплёвывая повсюду шелуху. Фатьян долматовской брехне не верил; сосед постоянно загибал такое, что втроём не разогнёшь. То объявлял, что по весне к нему залетел выводок манговых деревьев, то страшным шёпотом рассказывал, что в округе укоренились финиковые и кокосовые пальмы. Поначалу Фатьян, слыша такое, злился, доказывал, что быть этого не может, притаскивал справочники, где чёрным по белому написано, что кокосовая пальма относится к водоплавающим, а летать не способна, потому как гнездится на тропических островах, где ураганные ветры живо отучат летать.
– Значит, не залетели, а заплыли, — покладисто соглашался Долмат. — Речка тут неподалёку, вот и поднялись по течению.
Фатьян приносил журнал со статьёй о финиковых пальмах, где говорилось, что, не имея ветвей, пальмы летать не умеют, а носятся по саванне, топорща листьями, но, вопреки расхожему мнению, будучи испуганными, вершину в песок не прячут, а то финики от песка было бы не отмыть.
Долмат и тут не возражал. Кивал согласно и, не заглянув в текст, принимался рассказывать, что ананасов в прошлом году прилетело столько, что не переесть. Он, Долмат, эти ананасы в бочках квасил и зимой варил из них кислые щи. Вот только вчера последние доел.
