— Не надо, а-ы-ы, не надо! Я это, я! Он первый напал, я напугать хотел только!
— И за что же вы нас так не любите? Отвечай, за что?
— Не знаю!
Вадиму не хотелось вести допрос пленного при Поддубнове. Но времени оставалось все меньше, и он перестал церемониться. «Светлые волосы, голубые водянистые глаза, бледная кожа. Северный тип. Плохо переносит боль. Зрачки расширены, не притворяется. Потеет. Боится. Чего? Сейчас он боится того, что боль станет сильнее. Она и станет, но не сразу. Сначала его надо напугать посильнее», думал Гранцов, барабаня пальцами по рукоятке ножа, который всем лезвием сидел в ране.
Когда-то его учили, что добывать информацию можно разными способами, и один из них — пытка. Он и сам, бывало, висел с заломленными локтями на кольцах в спортзале учебного отряда, а однокурсники стояли вокруг и все спрашивали да спрашивали. Пытка — всего лишь способ получения информации, и довольно ненадежный способ. Допрашивающий должен знать, как боль действует на собеседника, и разумно дозировать ее.
Поэтому Гранцов и не старался сделать больно, а только пугал раненого ожиданием новой боли. И раненый реагировал правильно. Он отвечал почти на все вопросы, и только иногда вдруг задыхался, лицо его багровело, а потом внезапно становилось серым, и Поддубнову приходилось обливать его холодной водой.
Закончив допрос, Гранцов вытер лицо «торговца» и сказал:
— А теперь прижми тряпку вот сюда. Держи обеими руками, а то кишки вывалятся!
Отцепив от его пояса мобильный телефон, Гранцов спросил:
— Кому ты должен сейчас позвонить?
— Ры… Рыжему.
— Звони.
Раненый замотал головой и прохрипел слабеющим, еле слышным голосом:
— Сам звони, у меня руки заняты! Нажми зеленую кнопку, номер сам наберется!
— Что ты должен сказать?
— Все ништяк, — сказал раненый и уронил голову, облизывая серые губы.
От мобильника несло цветочным одеколоном, и Гранцов держал его подальше, стараясь не касаться ни ухом, ни щекой. Он услышал сквозь треск и шорох в трубке чужой голос и быстро проговорил:
— Все ништяк. Сваливайте. Я сам уйду. Потом перезвоню.
Потом он вышел из туалета, вытолкав перед собой растерянного бледного Поддубнова, плотно закрыл дверь и сказал:
— Иди в зал. Минут через десять приведи сюда Ерофеича. Не хочу, чтобы у него были лишние проблемы.
— А с этим что делать? Давай я вызову «скорую», — проговорил Поддубнов. — Пацан совсем плох.
— Нет. Иди в зал и возвращайся с Ерофеичем, — повторил Гранцов.
— А «скорую» кто…
