— Как фамилия?
— Блейк, Анита Блейк.
— А, любимчик-аниматор Сторра?
Я вздохнула.
— Да, та самая Анита Блейк.
— Спрошу. — Полицейский еще минуту смотрел на нас троих. — У вас есть что к этому добавить?
Он обращался к Ричарду.
— Нет.
Полицейский кивнул:
— О’кей. Но пусть то, что здесь не происходит, далее не происходит при пониженной громкости.
— Разумеется. Всегда рад сотрудничать с полицией, — ответил Жан-Клод.
Офицер еще раз кивнул и скрылся в кабинете. Мы остались стоять на коленях в коридоре. Оборотень все так же спал на полу. Тихий звук его дыхания не столько нарушал тишину, сколько ее подчеркивал. Ричард сидел неподвижно, не сводя темных глаз с Жан-Клода. Вдруг до меня очень явственно дошло, что нас разделяют с Жан-Клодом всего несколько дюймов. Я кожей чувствовала тепло его тела. Его глаза скользнули по мне вниз. Я была по-прежнему одета только в лифчик под расстегнутым жакетом.
По груди и рукам у меня побежали мурашки. Соски затвердели, как будто он их касался. И мышцы свело судорогой от жажды, которая ничего общего не имела с жаждой крови.
— Прекратите!
— Я ничего не делаю, ma petite. По вашей коже прокатывается ваше желание, не мое.
Я тяжело сглотнула и заставила себя отвернуться. Ладно, я его хочу. Прекрасно, чудесно, но это ничего не значит. Вот так.
Я отодвинулась от него, привалилась к стене и сказала, не глядя в его сторону:
— Я пришла сегодня сюда, чтобы получить информацию, а не обжиматься с Мастером города.
Ричард просто себе сидел, глядя мне в глаза. В нем не было смущения — только интерес, будто он не мог точно понять, что я собой представляю. Не то чтобы недружественный взгляд.
— Обжиматься? — повторил Жан-Клод. Мне не надо было смотреть на его лицо, чтобы услышать в голосе улыбку.
— Вы меня понимаете.
— Я никогда не слыхал, чтобы это называли «обжиматься».
— Прекратите!
— Что прекратить?
Я полыхнула на него взглядом, но в его глазах мелькали искорки смеха. По губам расходилась медленная улыбка. Очень человеческий вид был у него в эту минуту.
— Что же вы хотите обсудить, ma petite? Это должно быть что-то очень важное, если вы решили приблизиться ко мне по собственной воле.
Я смотрела ему в лицо, выискивая насмешку, злость — что-нибудь в этом роде. Но его лицо было гладким и дружелюбным, как резной мрамор. Улыбка и искорки смеха в глазах были как маска. И я никак не могла понять, что там за ней. И даже не уверена, что хотела бы это знать.
Я медленно перевела дыхание.
