– А какая же тут драма? Я вполне удачливый режиссёр. Снимал и снимаю только те картины, которые хочу, которые мне самому интересны. Их показывают на разных фестивалях. Они получают всякие премии, призы – у меня дома их отдельный большой шкаф. О них пишут рецензии, статьи и даже диссертации. Они становятся каким-то там фактом какой-то там общественной жизни. Но до экрана не доходят. Кто-то поясняет мне при этом, что я двигаюсь не очень правильным путём.
– А может, всё-таки неправильным путём идёт наш кинопрокат?
– Он идёт своим путём. Тем, который ему нравится, и тем, который для него, такого, как он есть, выгоден и полезен. Хотя следует заметить, что все эти годы я не только наблюдал с тоской во взоре, как он, бедный, деградирует. Когда я работал в Союзе кинематографистов, первым моим деянием был поход к председателю правительства Егору Гайдару. Я ему тогда сказал: надо бы как-то спасать наше великое экономическое достояние – общероссийский кинопрокат. Именно в том самом «отвратительном кинопрокате», который мы общими усилиями успешно схарчили, каким-то образом были рентабельны Тарковский и Иоселиани – разумеется, вместе с Гайдаем и Рязановым. Они и образовывали единый советский кинематограф, и давали в итоге правильный финансовый баланс.
Конечно же, сейчас, сказал я Гайдару, никого угнетать не надо, ничего закрывать не следует. Напротив, пусть цветут пышным цветом любые коммерческие дистрибьюторские структуры. Пусть показывают с любовью свою расчленёнку, своих чертяк, но, может, следует создать конкурентную кинопрокатную сеть? Ведь тратятся же на производство картин немалые государственные средства. Может быть, следует подумать и об их возврате? Разумеется, не нужно взваливать целиком на государство содержание этой самой «конкурентной сети». Пусть 51 процент акций будет у государства, а остальное, конечно же, с удовольствием дадут инвесторы. И вот через эту систему кинопроката можно будет эффективно поддерживать наше национальное кино. А оно, в свою очередь, как знать, вдруг снова сможет поддерживать человеческие души, в том нуждающиеся. А душ этих по безбрежной России тьма тьмущая.
Мне тогда умный и благородный Гайдар ответил почти как Ленин: «Сегодня ещё рано». «А когда будет в самый раз?» – полюбопытствовал я. «Вот когда они всем миром насмотрятся Голливуда, тут-то вы и подтянетесь со своим «Сталкером».
Гайдар, конечно, никакой не злодей, он, в сущности, хороший. Но, как и Ленин, он всё-таки кремлёвский мечтатель, теоретик космонавтики. Я тогда засомневался: к тому светлому часу Икс, о котором говорил Егор Тимурович, все нуждающиеся отечественные киношники испустят дух, и в светлый храм чистого «постголливудского искусства» просто некому будет войти. А за то время в зловонных водах коммерческой галиматьи, которыми заполнен коммерческий экран, мы окончательно утопим и того немногого зрителя, на которого рассчитывали.
