С любовью, Даниэль.
Встряхнув конверт, Люси обнаружила маленький листок бумаги. Она вытащила тонкий сине-белый билет на автобус с номером пять, напечатанном на его лицевой части, а на обратной — небольшая карта Форт-Брэгга. Это все. Больше ничего не было.
Люси не могла этого понять. Ни упоминания об их ссоре на пляже. Ни намека на то, что Даниэль понял, как странно это выглядит: он фактически бесследно исчез ночью, затем ожидает, что она будет подчиняться каждой его прихоти.
И ни каких тебе извинений.
Странно. Даниэль мог появиться где угодно в любое время. Он обычно не обращал внимания на техники перевозок, с которыми имеют дело нормальные люди.
Письмо в ее руках казалось холодным и жестким. Ее безрассудная сторона испытывала желание притвориться, что она никогда не получала это письмо. Она устала ссориться, устала от того, что Даниэль ей не доверяет. Но противная влюбленная сторона Люси задавалась вопросом: была ли она слишком резка с ним. Их отношения заслуживали усилий. Она попыталась вспомнить, как он смотрел, и как звучал его голос, когда он рассказывал ей историю о целой жизни, которую она провела во время Калифорнийской золотой лихорадки. Как он увидел ее в окне и влюбился в нее в тысячный раз.
Она помнила об этом, когда несколько минут спустя покинула свою комнату в общежития, чтобы пробраться к парадным воротам Береговой линии, к автобусной остановке, где Даниэль проинструктировал ее ждать его. Образ его просительных фиолетовых глаз тронул ее сердце, пока как она стояла под влажным серым небом. Она наблюдала как бесцветные автомобили появлялись в тумане, проезжая крутой поворот на Шоссе 1, и исчезли снова.
Когда она оглядывалась назад на огромный университетский городок Береговой линии, она вспомнила слова Жасмин на вечеринке: Пока мы остаемся в студгородке под их наблюдением, мы можем делать все, что хотим. Люси выходила из наблюдаемой территории, но в чем вред? Она не была настоящей студенткой; и так или иначе, снова увидеть Даниэля, стоило риска быть пойманной.
Прошло полчаса, автобус № 5 прибыл на остановку.
Автобус был таким же старым, серым и хрупким, как и его водитель, который потянулся, чтобы открыть дверь для Люси. Она села на свободное место впереди. Автобус пах паутиной, или редко используемым чердаком. Ей пришлось схватиться за сидение, обтянутой дешевой кожей, когда автобус покатился по извилистой дороге со скоростью пятьдесят миль в час, будто в нескольких дюймах утес не падал прямо в серый океан.
