А. Н. КАНАЕВУ
26 марта 1883 г. Москва.
3/26/III
Многоуважаемый
Александр Николаевич,
Тысячу раз уж успел я мысленно поблагодарить за
Ваше первое письмо, бывшее ответом на мою просьбу, а
ныне присовокупляю другую тысячу ради Вашего
нового письма. Генеральский адрес получил и оный
вручил по принадлежности. О результатах ничего не
знаю; на днях наведу справки. Над грязной землей
светит такое хорошее солнце, в воздухе так пахнет
весной, что лень
{01061}
и нет сил сидеть в комнате, а у меня -
увы мне! - работы по горло: экзамены, хлеб
насущный... Люблю весну, а между тем менее всего
пользуюсь ей. Поневоле поэтом не будешь: боги таланта
не дали, а социальные условия весну отнимают. Летом
по России ездить буду. Работаю литературно всё больше
на Питер. Ваши питерские денежки ем. Думаю и к Вам
проехаться.
У Корша скандал большущий. Грязная муха может всю
стену опачкать, а маленький грязненький поступочек
может испортить всё дело. Вышло всё из-за пустяков:
из-за денег. Я не следил за ходом скандала и всей сути
не знаю. Напишу Вам то, что слышал.
От Корша отделились бесповоротно: Писарев, Глама и
Бурлак, т. е. вся соль труппы. Газетчики утверждают (в
частных беседах), что виноват во всем Писарев и К . То
же утверждают и все вертящиеся вокруг и около
газетного дела... Враги вышеписанных трех лиц
буквально торжествуют, а друзья рассказывают про них
то, чего раньше не рассказывали. Не думаю, чтобы в
данном случае газетчики плясали под чужую дудку и
интриговали... Что-то неладное есть среди артистов...
что-то такое-этакое..., а что именно, формулировать не
берусь пока. Писарев купно с Гламой и Бурлаком
ходили к Малкиелю нанять у него его Пушкинский
театр, но Малкиель отказал. Куда они направят теперь
свои стопы, мудрено сказать. Кто остался у Корша? Не
знаю. Судьба Свободина мне тоже неизвестна. Узнаю -
напишу.
Вообще дело такое пакостное, в глазах публики
запутанное, что необходимо выслушать обе стороны,
чтобы сказать что-нибудь похожее на правду. Жаль
русский театр, и очень жаль, что сбылось одно мое
маленькое пророчество:
Раз на выставке, беседуя с Вами (Вы, конечно, не
помните, да и помнить тут особенно нечего), я бранился
в то время, когда Вы хвалили. Похвалив, и Вы съехали
на минорный тон. Мы пришли к соглашению, что у
наших гг. актеров всё есть, но не хватает одного только:
воспитанности, интеллигентности, или, если позволите
так выразиться, джентльменства в хорошем смысле
этого слова. Минуя пьянство, юнкерство, бесшабашное
пренебрежение делом, скверненькое заискивание
популярности, мы остановились с Вами на этом
отсутствии
