Вчера Димка чистил ружье. И оно выстреляло. Он умер. 26 лет.
Вот как тут сказать? Он умер? Или погиб? Или что? Не стало Димки. Чуть толстого и розового.
Так иногда бывает. Когда оказывается, что ты помнишь человека и по-своему дорожишь им. А его раз — и не стало. И вдруг ты понимаешь, что всегда надеялась на то, что он будет жить. То есть как-то неосознанно надеялась. Не думала об этом каждый день, но знала, что он живет и это важно. Оказывается, это было важно для меня, что он жил.
Честное слово, я когда-нибудь заработаю пять тысяч. Димка, я помню про наш уговор.
2005/03/15
Дело было в октябре
Пять часов утра.
Тихо-тихо.
И холодно-холодно.
На Васильевском спуске пританцовывает группа товарищей.
Кто-то уже успел сбегать к буфету и погреться. Кто-то топчется и выдувает в кулачки теплый пар.
Чистая как стекло Красная площадь. Почти прозрачная.
И ни одного человека.
В самом начале площади, у здания бывшего музея Ленина, стоит черный ЗИС. Блестящий и абсолютно хрустящий от чистоты. Будто бы он сделан из хрустальной смолы, если такая вообще существует.
За рулем сидит человек в военной форме и фуражке с кокардой, крутит ручку радиоприемника.
А на заднем сидении Берия.
Как живой.
Только если приглядеться (или принюхаться), то понятно, что Берия уже успел сбегать к буфету и погреться.
Поскольку близко не подпускают, то нюхать Берию приходится не каждому. А ты смотришь на эту картину и думаешь. Вот так, несколько десятков лет назад, ровно этот же ЗИС стоял на ровно этом же месте. И точно также били куранты, и точно также было холодно. И в ЗИСе из хрустальной смолы сидел Берия.
Из-за игрушечного собора, который любовно отреставрировали молдаване, встает рассвет. Красоты нереальной. Сначала розовыми красками зацветает, вплетает в себя изумрудное, а потом от чего-то темнеет и становится суровым. Закурил трубами кремлевской ТЭЦ и спохватился: «Вот сколько себя помню, всегда так здесь встаю. Иногда, бывает, замешкаюсь — ну, голубого поддам или там желтых оттенков, а потом думаю: ееептить! Правительственная территория, государственный объект! Тут, внучка, соображать надо, как правильно встать и какой цвет дать. А ты отойди-ка пока, не мешай, а то вон уже солнце прет».
А тут уже кричат: «Пишем дубль, рассвет уходит! Тишина на площадке! Пишем звук! Мотор!»
Куранты будто услышали, заважничали: «БОМ! БОМ! БОМ!..»
Режиссер: «Стоооп… Ждем куранты».
Куранты: «Бом».
Режиссер: «Пишем дубль! Тишина на площадке! Пишем звук! Мотор!»
