Брижитт погрузилась в глубокий спокойный сон; она проснулась только однажды, когда ей послышался странный крик где-то в отдалении, и тут же заснула опять.
Первой вернулась Присси. На ее щеках горел яркий румянец, она немного запыхалась: вероятно, боялась опоздать и бежала от самой автобусной остановки. Она объяснила, что ее тетушка была нездорова, и пришлось помочь ей по хозяйству.
— Ничего страшного, — успокоила ее Брижитт. — Дети все равно еще не вернулись.
— Не вернулись? — Присси казалась удивленной, и Брижитт впервые заметила, что за окном уже сгущались сумерки.
— Эллен должна была купить мне пряжу. Вероятно, они задержались в магазине, но, конечно же, скоро придут.
Присси неопределенно пожала плечами и вышла, предварительно предложив Брижитт приготовить ей чаю. Молодая женщина слышала, как она спустилась в кухню, а потом пробежала наверх, в детскую. Она вернулась назад, задыхаясь, и быстро проговорила:
— Уж не мифическая ли Клементина умыкнула детей? Хотите, я пойду их поищу?
Брижитт покраснела.
— Не говорите глупостей, Присси, — Эллен прекрасно знает дорогу.
— Да, но становится холодно, а она не взяла их зимние пальто, хотя я ее и предупреждала. Они по-прежнему висят в шкафу. Я отнесу им пальто в парк, — Никки очень легко простужается, — и она поспешила выскочить за дверь.
Все это показалось Брижитт довольно странным, и она начала беспокоиться.
Тетушка Аннабель принесла ей чай, и Брижитт спросила ее, в котором часу дети отправились на послеобеденную прогулку.
— Что-то около двух. В половине четвертого они еще играли в саду, — они очень шумели, и я выглянула в окно. После этого они сразу же куда-то ушли.
«Она, вероятно, ошиблась — решила Брижитт, — ведь Эллен собиралась отправиться с ними по магазинам непосредственно после обеда.»
— Эллен ушла вместе с детьми? — на всякий случай спросила она тетушку.
— Право, не знаю, — в это самое время я общалась с Неведомым, точнее, Оно разговаривало со мной.
— С неведомым — чем? — устало переспросила Брижитт.
— С моим призраком, разумеется! Он впервые изволил появиться средь бела дня и, к тому же, заговорил. Он так тоскливо звал меня, что у меня просто сердце разрывалось! Но я нигде его не видела.
Брижитт ощутила нервную дрожь, — ведь и она сама была разбужена какими-то отдаленными криками!
— А завтра мы обнаружим пропажу столового серебра! — скептически произнесла она вслух.
— Можешь потешаться, сколько тебе угодно, милочка! Смеется тот, кто смеется последний! — философски заметила тетушка и величественно удалилась.
