— Тетушка Аннабель пыталась отловить в парке очередного кота и, вернувшись, была в таком виде, что гораздо больше походила на ведьму, чем дурацкая кукла Никки. Дядюшка Саундерс весь вечер просто вопил от радости: он придумал новый тайник для хозяйственных денег и уверен, что уж на этот раз они от него не уплывут. Ги не спускал глаз с Присси, и нужно признать, что она и впрямь была сегодня очень хорошенькой.
— Ну а ты с кого не спускал глаз? — спросила Брижитт, перебирая его спутанные волосы.
— С тебя, любовь моя. Я смотрел на тебя. Ты сидела напротив и все время мне улыбалась.
— Ты еще хуже Никки, — ласково проговорила Брижитт.
— Вовсе нет; меня посещают только восхитительные виденья.
Они замолчали. Тени сгустились в углах просторной комнаты. Брижитт разглядывала лицо Фергюссона: энергичная линия подбородка, прямой нос, худые щеки, блестящие светлые волосы.
— Какая завтра будет погода? — спросила она.
— Прекрасная.
— Ты всегда так говоришь.
— Просто во время моих полетов всегда бывает хорошая погода. Я рассчитываю вернуться во вторник.
Фергюссон положил голову ей на грудь. Его мягкие густые волосы нежно щекотали ей шею и подбородок.
— Не торопись. Постарайся отдохнуть во время моего отсутствия. Я буду дома не позднее четверга — это крайний срок.
— Может быть, я уже смогу ходить к тому времени.
Его пальцы так сильно стиснули ее ладонь, что она тихонько застонала.
На пороге внезапно появилась сиделка.
— Визит закончен. Наша больная должна спать, — непреклонно заявила она.
— Согласен, — лицо Фергюссона вновь стало беззаботным. — Особенно, если она не собирается долго залеживаться в постели!
После его ухода Брижитт вновь попробовала пошевелить ногами. Ну почему они оставались совершенно неподвижными и никак не хотели слушаться? Это было просто необъяснимо.
Сиделка уже давно легла, а Брижитт все не удавалось заснуть. Когда она наконец-то начала погружаться в полузабытье, еле слышный шепот вернул ее к действительности: «Твой оптимизм — глупость. Тебе не на что надеяться! — Ты никогда не сможешь ходить!»
Брижитт в ужасе оторвала голову от подушки. Казалось, звук исходил из камина. Этот надтреснутый голос мог принадлежать только старухе. Кукла! Никки сказал, что она говорила как-то странно. Но не может же она иметь те же фантазии, что и маленький мальчик! Наверное, это был сон. К тому же воспоминание о том, что Фергюссон был совсем рядом, с нею под одной крышей, придало ей сил и помогло снова взять себя в руки.
