Она была по-девичьи неопытной в искусстве давать и получать наслаждение, но с Энтони то ли ее инстинкты, то ли ее любовь к нему делали эти знания ненужными. Ее тело само отвечало ему, и она была не в состоянии контролировать или умерить свое неистовое желание. Когда он заявил свои права на нее, его собственная неистовая жажда обладания в некоторой степени высвободила ее чувства. Она едва слышала издаваемые им стоны и осознавала, как ее тело извивается под ним. Она ощущала лишь безумное напряжение, бешеное стремление достичь чего-то недостижимого. Она не чувствовала, что плачет, отчаянно жмется к нему и умоляет его голосом, который сама не признала бы за свой собственный.
Наконец напряжение стало непереносимым и окончилось взрывом, от которого пошли многочисленные волны пульсирующего экстаза. Жар омыл и поглотил ее.
— Ты плакала? — спросил он.
Стефани почувствовала, что он приподнялся на локтях и смотрит на нее, но не открыла глаз. Ее руки все еще обвивали его шею, ноги были переплетены с его. Она чувствовала себя истощенной, почти бестелесной и не знала, сможет ли посмотреть ему в глаза. Она теряла голову в его объятиях, и это приводило ее в замешательство. Даже больше того, пугало. Никогда ничего подобного не происходило с ней раньше, и она боялась, не сделала ли она что-то неправильно. Даже несмотря на то что ощущения ее были изумительно чудесными…
— Милая, я не сделал тебе больно?
Тогда она взглянула на него, пораженная как вопросом, так и взволнованным тоном его низкого голоса. Она не знала, что его глаза могут быть такими нежными. Сердце у нее замерло, и она должна была прочистить горло, прежде чем сказать:
— Нет, ты не причинил мне боли.
Он откинул прядь волос с ее виска и ласково погладил там ее нежную кожу.
— Ты плакала, — сказал он снова.
Если бы она только плакала, подумала Стефани. Она не помнила, сколько раз умоляла его, но краска бросилась ей в лицо, и она отвела глаза.
— Я не знала, что мои чувства проявятся таким образом, — должна была признаться она, чтобы успокоить его. — Должно быть, поэтому я и плакала.
Энтони, казалось, колебался, на его лице промелькнуло выражение нерешительности. Затем он нежно поцеловал ее.
— Я знаю, о чем ты думала, когда я вернулся, но я не мог ждать. Ведь я уже так долго ждал. Даже теперь… я не хочу оставлять тебя.
Она сфокусировала взгляд на его подбородке, не в состоянии посмотреть ему в глаза. Свет лампы был ярким, и они лежали поверх покрывала, их обнаженные тела были переплетены. Она не испытывала физического дискомфорта, но… воспоминания о недавних диких мольбах и неистовой пылкой страсти совершенно смутили ее.
