— Я не хочу ждать, — повторила она упрямо.
Энтони наклонился, чтобы снова поцеловать ее, жар его губ опалил ее. Затем подняв голову, он пробормотал:
— Черт побери! Придется потратить несколько часов, пока мы выясним все необходимое, и надо это сделать сегодня.
Она медленно улыбнулась, понимая, с какой неохотой он говорит это.
— Распятие — прежде всего. Вы сами так сказали.
Его рот скривился.
— Я и так принудил вас сделать ужасную глупость. Не хочу допускать другую ошибку.
— Энтони, не ваша вина, если кто-то добрался сюда раньше нас. Я не могла просить вас о помощи не потому, что вы что-то сказали или сделали, а из-за того, что сделала я. Десять лет назад.
— Мы еще поговорим об этом, — сказал он, его руки крепче сжали ее.
Стефани кивнула, затем отвела глаза в сторону.
— Да, но не сейчас.
Ему не понравилось то, как она посмотрела в сторону, и настороженность, внезапно появившаяся в ее глазах. Она не отдалялась от него, но между ними возник>: барьер, которого не было несколько минут назад. Это обеспокоило его. Он был теперь убежден, что ее слова и ее ответное чувство были искренними. Почему же она не смеет сказать ему о причинах, по которым вышла замуж за другого? Были ли эти причины так болезненны, что даже сейчас она не могла вынести упоминания о них?
В аэропорту Энтони взял такси и сказал шоферу, куда их везти, — его немецкий язык был таким же беглым, как и французский. Стефани он объяснил, что выбрал гостиницу поближе к горам, где они надеются отыскать распятие.
— Вы были здесь раньше? — спросила она.
— Несколько раз. У меня, по меньшей мере, могут быть здесь два источника информации.
— Инсбрук — большой город, — прокомментировала она, глядя в окно такси.
— Да, но круг людей, интересующихся предметами древности, относительно невелик, даже в мировом масштабе. Большинство из нас знает друг друга по имени или в лицо. Кроме того, любой желающий отыскать что-либо в горах, включая нас, нуждается в определенных припасах и экипировке, которые не нужны простым туристам, и это будет сигналом для людей определенного сорта, которые сразу сообразят, в чем дело.
Стефани крайне удивилась.
— Вы имеете в виду, что если бы я приехала сюда одна и, не задав ни одного вопроса кому-либо, наняла бы лошадь и купила все необходимое, то…
— По меньшей мере, двое из известных мне здесь людей узнали бы об этом в течение часа. И как только было бы упомянуто ваше имя — что произошло бы достаточно быстро, — дюжина или около того людей во всей Европе догадались бы о ваших намерениях.
