— Я говорил вам, что это нечто особенное, не так ли? Тридцать тысяч, Стивенс, и ни цента меньше.
Ничего не говоря, Энтони Стивенс достал ювелирную лупу и пристально изучил ожерелье под ярким светом настольной лампы. Его внимание привлекли шесть больших каплевидных изумрудов, обрамленных многочисленными более мелкими бриллиантами в мастерски сделанной золотой оправе. Наконец он поднял голову, посмотрел на собеседника и слегка улыбнулся.
— Тридцать тысяч, Ломакс?
Ломакс знал эту улыбку, и в его ответной улыбке почувствовалась некоторая неуверенность.
— Вы не можете сказать, что оно их не стоит.
— Позвольте спросить, — любезно поинтересовался Энтони, — сколько лет тюрьмы — десять или около того — оно стоит?
— Говорю вам, оно не украдено, — запротестовал Ломакс.
Воцарилось молчание, и обычно насмешливые глаза Энтони вмиг поскучнели, когда он посмотрел через стол на Ломакса. Наконец он сказал на редкость мягким голосом:
— Это изумруды Стерлингов.
Удивление, промелькнувшее во взгляде Ломакса, быстро сменилось пониманием.
— Черт, я и забыл, что вы можете знать их.
— Да, я их знаю.
Что-то в ровности его голоса заставило торговца быстро, даже нервно выпалить:
— Но они не украдены, клянусь в этом. Ко мне пришла… одна леди и сказала, что ей очень нужны деньги, но она не может продать ожерелье открыто. Я не спросил почему.
Энтони пристально посмотрел на замшевый футляр и спросил:
— Сколько вы ей дали за них, Ломакс?
— Это нечестный вопрос, — пробормотал тот. Он мог бы соврать, но, когда живые, проницательные глаза Стивенса встретились с его, он решил не рисковать. Несколько лет делового общения с изысканным и аристократичным Стивенсом научили его, что под внешней сдержанностью скрывается железная воля, редкостный взрывной темперамент и явная физическая сила, которые глупо было бы игнорировать. Вздохнув, Ломакс сказал:
— Десять тысяч.
— Я дам вам пятнадцать.
— Что? Но…
— Пять тысяч за беспокойство. А поскольку оно состояло в менее чем пятиминутной работе, вам не следует чувствовать себя обманутым.
— Я могу найти другого покупателя.
— Нет, не можете, — улыбнулся Энтони. — Я позабочусь об этом.
Ломакс с раздражением взглянул на него.
— Это уж точно, черт вас побери.
— Разве это не сделка?
— А у меня есть выбор?
Полчаса спустя Энтони стоял у большого окна в своем кабинете и смотрел в ночное небо. Комната позади него была пуста, посетитель ушел с пятнадцатью тысячами долларов в кармане, и замшевый футляр с дорогим ожерельем остался на письменном столе. Энтони не надо было снова смотреть на него после первого тщательного осмотра, чтобы описать в мельчайших деталях.
