Она встала на цыпочки, чтобы поцеловать его, и улыбнулась.
— Думаю, я приму сначала душ… Смою с себя грязь.
Внезапная мысль, пришедшая в голову Энтони, заставила его крепко сжать ее пальцы. Он слишком хорошо знал беспринципность Говарда, чтобы не исключать любую возможность.
— Милая, он не обидел тебя?
— Нет, он даже не прикоснулся ко мне. Со мной все хорошо.
Она освободила свою руку и пошла в спальню, чтобы раздеться перед душем.
Он заказал обед и заглянул к ней, не желая ни на минуту выпускать ее из виду.
Стефани сняла свитер и держала его в руках, с изумлением глядя на него. Он видел, как она медленно просунула свой тонкий пальчик сквозь дырку, проделанную пулей.
— Мой Бог! — выдохнул Энтони.
Она быстро обернулась, прикрыв дырку рукой.
— И все-таки он промахнулся, хотя я и была на волосок от гибели.
Энтони неистово заключил ее в свои объятия. И хотя, говорил он себе, она в целости и сохранности, но свидетельство того, насколько близка была к гибели, было для него подобно ножевой ране. Он обнимал ее, прикасался к ее телу, ощущая его реальность и удивительную силу ее страсти. Как всегда, ее губы прильнули к его губам, руки обвились вокруг его шеи, пока она все теснее прижималась к нему.
Пробитый пулей свитер упал на пол и вскоре был завален другой одеждой, последовавшей за ним…
— Я растолстею, если ты будешь так раскармливать меня, — заметила Стефани двумя часами позже, сидя за столом с Энтони.
— Ты ешь, как птичка, — ответил он ей.
Она засмеялась, но все же отодвинулась от стола и поднялась, чтобы взять в руки обломок фальшивого распятия. Потеря распятия была для нее болезненными разочарованием. Она ничего не говорила об этом, но Энтони знал ее теперь достаточно хорошо, чтобы читать в глазах.
— Что-то беспокоит тебя по поводу распятия?
— Да, как и статуя, но я не знаю что. Мне кажется, я должна что-то вспомнить.
Она помедлила, вертя обломок в руках, затем сказала:
— Зачем было прятать подделку?
— Да, это не имело смысла.
Энтони мог бы еще что-нибудь добавить, но зазвонил телефон, и он снял трубку. Ответив по-немецки, он затем перешел на английский:
— Она здесь, Томас. Все в порядке?
Услышав ответ, он через минуту передал трубку Стефани, и она испытала чувство облегчения, когда услышала, что отцу лучше и его доктор настроен оптимистично.
— Ваш отец больше не упоминал об этом, но я нашел журнал, мисс Стефани, — сказал Томас.
— Я полагаю, он на немецком, — съехидничала она.
— Нет, на английском.
