8. В пустыне становится тесно
Таверна стояла как раз на границе пустыни. За ней дорога спускалась в просторную долину, до самого горизонта покрытую травой. Серебристые волны перекатывались по изжелта-зеленому пространству, кое-где размеченному одинокими деревцами. В этом море травы, однако, можно было путешествовать, сверяя путь не только по солнцу или компасу. Всадники легко различали колею, промятую в травах фургонами. Возможно, последний фургон прошел здесь месяц назад, но трава до сих пор хранила его следы огромных колес, обитых железом, и рытвины в дерне, выбитые грузными медлительными волами.
Кирилл уже знал, что это не индейцы. Копыта их неподкованных лошадей не рвали дерн. А свои нехитрые грузы индейцы перевозили на волокушах: пара длинных жердей, застеленная шкурой бизона, скользила по траве, как сани по снегу.
Их лошади неторопливо шагали по траве вдоль колеи, спугивая мелких птиц, которые с треском выпархивали из-под копыт.
— Кажется, кто-то скачет за нами, — вдруг сказал Энди, обернувшись.
Кирилл долго вглядывался из-под руки, прежде чем заметил три маленькие точки.
— Похоже на то. Но как ты мог их заметить?
— Услышал. — Энди остановился. — Хорошее место, чтобы выпить кофе.
Кирилл немного удивился такой неожиданной передышке. Сердце его забилось сильнее, когда он увидел, как Энди прячет револьвер в сумку с продуктами. Перехватив его взгляд, Брикс подмигнул:
— Помнишь, чему я тебя учил?
— Ты о чем?
— О том, что с любым подонком надо говорить очень вежливо. Не знаю, куда они так спешат. Но если они гонятся за нами, то лучше остановиться. Терпеть не могу погонь. Да, их трое, а нас двое. Но запомни, Крис — в перестрелке всадник всегда проигрывает противнику, который стоит на земле.
Он подсел к сухому кусту, с треском отламывая ветки для костра. А Кирилл быстро составил очаг из нескольких камней, достал кофейник, кружки и галеты.
Когда вода в кофейнике начала шуметь, к ним подскакали трое всадников на разгоряченных лошадях. Один из них подлетел прямо к костру, круто осадив коня, ронявшего пену с оскаленной морды. Узко посаженные глаза всадника пылали гневом, а длинный крючковатый нос вздрагивал от злости.
