— Да ладно тебе… Можешь не прикидываться ангелом. Я-то знаю, что творится у тебя на душе, — неожиданно мягко сказал суровый краснорожий моряк. — Ты ведь даже не простился со своими друзьями. И с этой девчонкой, которая так на тебя смотрела…
«Это он о ком? — подумал Кирилл. — Об Остерманах? А я не замечал, чтобы Лийка хоть раз в жизни на меня как-то особенно глянула. Я вообще на нее никогда не смотрел, на эту пигалицу. Что-то Джон заливает…»
— Да, я понимаю, что значит разлука, — продолжал Динби. — Но ты прав, Крис. Так и надо. Рубить — так рубить. Нечего тянуть. Все равно ты их больше никогда не увидишь. Так зачем мучить себя и других? Видал я эмигрантов. У всех судьба одна. Пацаны уйдут в банду, девка — на панель, а старики сдохнут в канаве. Эх, Крис, человек должен жить там, где родился…
Очередная «трясогузка» ворвалась в их кабинет:
— Мальчики! Чего это вы тут скучаете? А ну-ка! — она задрала юбку и поставила на стул ногу, обтянутую до середины бедра черным чулком. — Не желаете сунуть на счастье?
— На счастье? — Динби подмигнул Кириллу: — Старый добрый обычай. Кто спрячет под ее подвязку четвертной, тому будет везти весь год.
— О, да тут новичок!
Девица мгновенно вспорхнула на стол, каким-то чудом не задев бутылок и не наступив ни в одну из тарелок. Кирилл отодвинулся, схватив кружку — и вовремя, потому что женская ножка мелькнула прямо перед его лицом.
— Вот как у нас танцуют канкан, — дамочка подбрасывала ноги чуть не выше головы, обдавая Кирилла запахом духов и шелестом нижних юбок.
Он отвернулся, чтобы не любоваться ее кружевными панталонами, а Динби расхохотался:
— Такой канкан тянет на доллар, не меньше!
— Добавь пятерку, увидишь кое-что покруче!
— Договорились!
Она развернулась к Динби спиной и резко наклонилась. Ее смеющееся лицо оказалось прямо перед Кириллом. Он услышал ее шепот:
— Какой хорошенький мальчик!
Стремясь показать, что он не мальчик, Кирилл шумно отхлебнул изрядный глоток пива и вытер губы рукавом.
— Пойдем со мной, — шептала девица, — я с тебя ничего не возьму…
Раздался звонкий шлепок.
— Твоя напудренная задница не стоит и трешки! — хохотал Динби. — Пошла вон отсюда!
Нисколько не обидевшись, девица упорхнула, сунув деньги в глубокий вырез на груди. А через пять минут появилась вторая. Потом третья. Каждая уносила с собой то доллар, то два, демонстрируя Джону Динби какие-нибудь участки своего тела. И каждая успевала обжечь Кирилла томным взглядом. Кончилось тем, что Динби приказал:
