Увозили сначала крупный и средний скот, коров, свиней, коз. Кошек, собак, кур не увозили. Потом увозили по-разному. Либо всех, либо, когда не хватало транспорта, там, где я участвовал, увозили детей, у которых щитовидная железа была больше норматива, и с ними матерей. Очень часто в той эвакуации, где я участвовал, это было не так много людей, но, может быть, это не характерный пример. Часто половину семьи увозили. Маленьких детей и мать увозили сразу, а следующие уезжали через полдня, на следующий день. А хозяев, мужчин, практически не надо было вывозить, у них щитовидка была чистая. По крайней мере, в Белоруссии. Это связано с особенностями нашего национального характера. Потому что праздники были, 1 мая, сами понимаете, а тут еще слух прошел, что радиация. А радиация, что-то где-то отдаленно слышно, и мужики пьют водку. Водку — молоком не запивают.
Бархударов Р. М. (физик):
— Нет, потрясающе. Извините, перебью на секунду. Понимаете, авария произошла ночью, а на следующий день, в субботу, сотрудники станции — кто на балконе сидит, кто на крыше загорает… Станция горит, и ни у кого не возникает мысли, что так вести себя нельзя, что это опасно. Я говорю про персонал самой АЭС, вы можете представить их уровень подготовки после этого? Не удивительно, что у них станция взорвалась.
Панченко С. В. (физик):
— Но это было ночью, первой ночью, и утром. А к следующей ночи три тысячи человек уехали своим ходом, не дождались эвакуации. Но это как раз персонал уехал, а жители остались.
Бархударов Р. М. (физик):
— Ну, естественно, еще б они не уехали, когда об аварии и ее масштабах объявили. Тот же персонал, операторы, которые сидели в ту ночь, они говорят: "Да, мы знали, что нарушаем инструкцию. Знали, конечно. Но мы не знали, что реактор может взорваться". Это персонал говорит!
Панченко С. В. (физик):
— Да, и не верили они долго. Уже реактор взорвался, уже видели куски, и все не могли в это поверить. Куски графитовой кладки на улице валялись!
Бархударов Р. М. (физик):
— Так что, это действительно была очень крупная авария, за которой последовала катастрофа для государства. Чуть ли не четверть, не полбюджета Белоруссия вкладывала в это.
Панфилов А.П. (физик):
— Я лично находился 26 апреля здесь, в здании Росатома, проходил актив хозяйственный, и вел его Ефим Павлович Славский. И когда при открытии актива произносились слова о том, что произошла крупная авария на атомной станции, никто не мог даже и представить масштабов этого события и что на самом деле все трагично. Никто не мог поверить и 26-го, и в последующие дни, это была суббота, что авария настолько серьезна, что реактор на самом деле разрушен. Когда в понедельник или во вторник появились сведения, что Припять будут переселять, никто в это в Москве в Министерстве тоже не верил, поскольку масштаб аварии был нереальным, специалисты и не подозревали, что такое вообще возможно.
