- Никольский! - говорю я, вглядываясь в его горячечно-блестящие, влажные глаза, и встряхиваю его легонько, потому что не уверен, понимает ли он меня вполне.
- Не кури,- просит он, рукой отгоняя дым от лица,- тошнит от запаха.
И зябко кутает плечи шинелью, застегивает крючок у горла.
- Как в погребе здесь.
Лицо у него желтое, губы от жара растрескались до крови, зрачки точно смолой налиты. Малярия.
- Саша! - Я притягиваю его к себе и чувствую лицом его горячее, резкое дыхание.- Пулемет обнаружил, слышишь меня? Обоих пулеметчиков видно. Не накроем - уйдут, сволочи!
Я вижу, понять меня стоит ему усилия. Он даже поморщился, оттого что больно подымать глаза.
- С глазами что-то делается,- признался он,- то лицо у тебя огромное, то где-то далеко все. Не попаду я.
- Я буду стрелять!
- У нас там, товарищ лейтенант, цель номер два. Правее немного,- внезапно поддерживает меня ординарец.
- А ну соединяй с комбатом! - уже приказываю я телефонисту.
Все на НП сразу приходит в движение. Я иду по траншее, расправив плечи, и встречные почтительно прижимаются к стенам, давая дорогу: что-что, а стрелять артиллеристы любят. Может быть, потому, что мы всегда экономим снаряды. По нас бьют, а мы экономим. Хуже нет, когда сидишь в окопе и ловишь ухом: перелет? недолет? вот он, твой, кажется! И вжимаешься в стенку, и выть хочется от бессильной злобы...
Я сажусь к стереотрубе, прилаживаю ее по глазам. Вон они оба в своих касках, как птенчики в гнезде. Только б не спугнуть. И вдруг замечаю, что и команду передаю тихо, словно они могут услышать.
- Цель номер два! - звучно, лихо, радостно повторяет за мной телефонист.Правее ноль двенадцать!..
Над головою шуршит земля. Это двое разведчиков с биноклями вылезли наверх, лежат в кукурузе на животах, ждут первого разрыва. Я медлю: сильный ветер, он неминуемо снесет дым разрыва, а мне хочется быстро вывести снаряд на цель, чтоб сразу перейти на поражение, пока они нe сообразили, что к чему. Первый дал перелет.
Я командую:
- Взрыватель фугасный!
Позади пулемета овражек. Плоский осколочный разрыв не будет виден, фугасный же выбросит столбом. Телефонист озадаченно повторяет:
- Взрыватель фугасный!
Он привык, что фугасными снарядами бьют только по укреплениям: по дотам, по дзотам, а здесь - окоп.
И вдруг вся эта продуманная комбинация рушится. Пулемет внезапно начинает строчить - я вижу ясно вспышки в круглой тени яблони,- а сверху, над головой у меня, раздаются какие-то крики.
