Несмотря на сексуальную одержимость, у меня есть два железных принципа: никогда не спать с журналистками, потому что они принадлежат к ненавистной мне категории людей, и никогда — с коллегами, так как неприятности на работе мне не нужны. Впрочем, должен признать, одно исключение из последнего я бы охотно сделал. Но это долгая история.
— Как ты сюда попала? — выпалил я раздраженно.
Тут только Логан увидела голову и почувствовала себя плохо.
Я воспользовался данным обстоятельством, чтобы вытолкать ее из комнаты.
— Вот что бывает с теми, кто всюду сует свой нос.
Журналистка тем временем пришла в себя:
— Что это было?
— Ничего.
Она посмотрела на меня так, словно я вдруг стал ей отвратителен.
— Черт, Николас! Тут, в морге, на этом мерзком столе лежит человеческая голова, а ты говоришь мне, что это ничего? — прокричала Логан.
Я встревоженно огляделся по сторонам — не наблюдает ли кто-нибудь за нами, — а потом оттащил ее в пустой угол коридора.
— А теперь напряги хорошенько свой слух, Дженнифер, — прошипел я. — Ты сейчас повернешься на сто восемьдесят градусов и пойдешь туда, откуда пришла. Как только у меня появится какая-нибудь информация, ты первая обо всем узнаешь. — Я бросил на нее свирепый взгляд. — Я достаточно ясно выразился?
— Нет, черт возьми! Совсем не ясно! Ты не можешь помешать мне делать мою работу. Я имею право задавать любые вопросы.
— Нет, дорогая, не имеешь ты никакого права, — прервал я ее, подкрепив свои слова еще одним свирепым взглядом, — Напомню: я только что застал тебя в прозекторской, где ты пыталась что-то вынюхать. Не думаю, что ты имеешь право там находиться, говоря твоими словами.
— Я искала тебя, — возразила Логан.
Учитывая ее влечение ко мне, это было вполне вероятно.
— Ты меня нашла. А теперь проваливай, — приказал я.
К нам уже шел охранник.
— Какие-либо проблемы, господа?
Я многозначительно посмотрел на Логан. Если она немедленно не уйдет, я отдам ее в руки охранника. Она была приставала, но не дура. Поняла, что настаивать на своем бессмысленно, и убралась восвояси, смерив меня злобным взглядом.
Я вздохнул с облегчением. Удалось от нее отделаться, по крайней мере пока. Я вернулся в прозекторскую. Через несколько минут дверь снова открылась, и все вокруг залило светом. Прямо ко мне шла женщина, которая сводила меня с ума вот уже три месяца, с тех самых пор, как ее прислали на месте моего напарника-сержанта, ушедшего на пенсию.
Она и была моим исключением. Ее звали Ребекка Уэнстон: двадцать восемь лет, рост метр восемьдесят, длинноволосая блондинка, глаза цвета лаванды, полные, чувственные губы и тело, из-за которого я лишился покоя. Я бы душу продал за возможность переспать с ней, но тут существовала одна маленькая проблема: Ребекка меня на дух не переносила. Я не понимал почему, и смириться с таким отношением тоже не получалось. Говорили мы всегда только о работе.
