Относительно Василия Панова отыскиваются совершенно неожиданные сведения. Откуда он следовал вместе с Беньовским? С. В. Максимов в труде «Сибирь и каторга»[1] считает, что Панов был сослан за сопротивление знаменитому «Наказу» об уложении, написанному, как известно, в 1767 году.
Если это так, то Панов уже находился в сибирской ссылке, и в 1770 году его могли лишь перевести на Камчатку. Имя поручика Василия Панова до этого года упоминается в рукописном сборнике… японских «разговоров» и числительных, составленных «японцами» Петром Черным, Матвеем Поповым, Иваном Афанасьевым и Филиппом Трапезниковым. Все эти «японцы» были заброшены бурей к Камчатке в 1745 году, а затем жили в Якутске, Илимске и Иркутске[2].
Там в 60-х годах и было составлено несколько пособий для изучения японского языка. Одно из них подписано поручиком Василием Пановым.
Беньовского никто не обижал, в Охотске с ним ласково обошелся начальник края Плениснер. Блистательный венгерский граф вникал в мореходные дела. Если верить ему, он в 1767 году сам собирался плыть в Индию. Для этого он будто бы окончил навигацкое училище в Гамбурге, после чего ходил на кораблях. А потом…
Здесь Мориц Август Беньовский умолкал. Он не рассказывал о том, как ему пришлось отдать свою саблю русским офицерам, взявшим с него честное слово больше никогда не воевать с Россией. Через год барон вновь очутился в плену, и его сравнительно милостиво — в смысле выбора места ссылки — отправили в Казань вместе с конфедератом шведом Адольфом Винбладом.
С берегов Булака Беньовский и Винблад бежали в Калугу и Москву, а оттуда пробрались в Петербург. Скрываясь, они скитались по грязным трактирам и матросским кабакам, пока не встретили иноземного корабельщика, готового принять их на свое судно. Но накануне морского побега они попали в руки полиции.
14 ноября 1769 года императрица приказала отправить казанских беглецов на Камчатку. Вероятно, одновременно с ними в Тобольск был увезен и конфедерат Белькур, бывший офицер французской службы, неплохо знавший Канадский Север.
В Охотске обворожительный барон де Бенёв, начитанный Винблад и предприимчивый Иосиф Батурин постарались вступить в приятельские отношения с мореходами.
В то время там находился штурманский ученик В. Софьин, пробывший четыре года (1764–1768) на Командорах, Ближних Алеутских островах, Умнаке и Уналашке. Креницын и Левашев встречали его у острова Медного. На руках у этого грамотея была карта Командоров собственного сочинения, а может быть, еще и другие чертежи. Беньовский, как мы потом увидим, весьма любопытствовал насчет Командорских и иных островов.
