Мне стало не по себе. Вся эта муть про апокалипсис меня не возбуждала и не возбуждает до сих пор. Я надеюсь, что высшим силам будет угодно объявить о конце света хотя бы за час, чтобы мы все успели предаться последним радостям жизни в виде свального греха, пьяных песен и грабежей.
Но вот конкретный выпад мне не нравился. Мало ли что? Говорят же, что Брюс Л. погиб именно от астрального кун-фу, что бы там это ни значило.
Всё закончилось благополучно. Апокалипсис, как вы знаете, пока ещё в будущем. А я жив, хотя дата дуэли давно прошла. Возможно, мой астральный двойник показал тому астральному двойнику козью морду.
Предложение написать синопсис крайне обрадовало меня. Тут-то я мог дать волю фантазии и придумать гораздо больше, чем предупреждение женщинам-Водолеям «ни в коем случае не отказывать мужчинам во вторник» (я преследовал свои цели, управляя звёздами посредством федерального канала, и, случалось, достигал их).
Я сел перед монитором. Слева тянуло холодом из незаклеенных окон, а за стеклом двенадцатью этажами ниже ласково мигал тусклыми огоньками Черкизовский рынок, смрадное опрокинутое поле которого находилось как будто на одном уровне с моими глазами. Изогнувшись на перилах балкона, на меня молча смотрел неизвестно что делающий на такой верхотуре соседский кот. Справа было тепло, тихо и темно: стояла ночь и в пяти метрах на раскладном диване уже вовсю спала девушка.
И я начал писать, вспоминая рассказ матери. Когда мне было года четыре, мы с ней пошли по грибы. Из леса возвращались по железной дороге, по шпалам. Я упрыгал далеко вперёд, а мама подотстала, и тут откуда ни возьмись появился поезд, тяжёлый товарняк. Мама побежала ко мне, крича, чтобы я убирался с дороги. Я был далеко от неё и ничего не слышал. Железная дорога с её горячим тягучим медово-нефтяным запахом представлялась мне, видимо, родным существом. Мать успела добежать и скинуть меня с рельс, когда товарняку оставался до меня десяток-другой метров.
И я стал писать о железной дороге. О том, как на путях мог кто-нибудь оказаться. О том, как в кабине был машинист… Ну и так далее. Через несколько дней повесть была закончена. Я назвал её «Механическая сюита». «Механическая» – потому что везде поезда. «Сюита» – потому что кусочков в повести оказалось несколько и они были разнородными.
Я зарегистрировал повесть, сдал её, получил гонорар и стал с трепетом ждать постановки.
Через год-полтора фильм был снят. Я посмотрел его. От моей повести, кроме названия, ничего не осталось. Ну разве что герои артистов Сергея М. и Александра Ф. Актёрский состав был блестящ. Ни один литератор не придумает для своей новеллы актёрского состава лучше. И играли они славно. Я же не мог похвастаться фильмом никому.
