А вот с трупом с этим крепко призадумался Саша. На нём, на следователе то есть, как раз две висело кражи поездные. Крупные такие кражи. С неделю назад в СВ купе вскрыли, где муж с женой ехали, бумажники вытрясли, золото с женщины поснимали – а те даже не проснулись. А третьего дня по-наглому в обычном плацкартном вагоне у мужика деньги спёрли, так же вот ночью. Машину он, видите ли, ехал покупать. Такая пачка зелёных с собой – ан нет, от жадности поехал плацкартом. Ну и погорел. Просыпается – ни денег, ни кошелька кожаного, на кобуру похожего, который у него под мышкой висел. Срезали кошелёчек весьма профессионально.
И мысль у Саши оформляется в протокольном почти виде. Трупу ведь, ему что? Ничего ему уже не будет. Хуже, как говорится, не сделается. А ведь под поезд мог бы, скажем, и вор поездной попасть, а? А как вора от не вора отличить, товарищ следователь? Да как – просто: у него с собой было… Было, например… Ну допустим, нашли у него в кармане (а осталось там чего от кармана-то? Вроде осталось чего-то) ниточки. Какие такие ниточки? А ниточки с той тесёмочки прорезиненной, на которой кошелёк висел! Ну кто это? Вор, господа присяжные, и адвокаты, и иже с ними! Ворюга злостный! Вот так-то! А ниточки мы прямо с обрезков тесёмочных возьмём, благо кошелёчек у нас в вещдоках валяется где-то. Вор его скинул, естественно, там же, в вагоне. Вот. Возьмём и в карманчик положим…
Такие вот сладостные мысли у Саши оформились. Почему сладостные? Потому что три преступления зараз раскрывает – это во-первых. Значит, кривая раскрываемости вверх поползёт. Это во-вторых. Потом, может, повышение какое – в звании или должности, неважно. Это в-третьих. Ну и тому подобное.
И в сладких этих мечтах рвёт Саша старые протоколы, новые пишет, заканчивает их и отправляется в родные стены. Парень-то молодой – едет и мечтает. Как наградят его? Может, прямо в День милиции. В актовом зале ихнем душном. Повесит медаль ему начальник… Какой такой начальник?! Он сам уже начальником будет. В кабинетике на одного. Погоны у него такие… звёздчатые. А там, глядишь… Глядишь, и министр! Министр узнаёт о нём, о Саше, простом милиционере, следователе обычном. И вот уже в Москве Саша. Министерство там, генералы, МУР в крайнем случае… И вот седой Саша – да не Саша уже, а Александр Иванович! – рассказывает молодым каким-то смутно представляющимся милиционерам будущего о своём героическом прошлом. Да, говорит, ребятки вы мои дорогие…
