А потом он и сам оказался на гражданке. Старые друзья поначалу звали его к себе. Кто в менты, кто в охрану, кто в бизнес. И даже в дворницком отделе кадров не раз ловил его некий работник военкомата, предлагая очень выгодное дельце — командировку на юг. Ромка улыбался, разводил руками и отвечал, что очень занят.
Он уже знал, что лучше держаться подальше от людей. Люди оскорбляли его одним своим благодушным видом. Он не мог им простить их суеты, их погони за шмотками. Конечно, это было несправедливо. Люди не виноваты в том, что веселились, когда он хоронил друзей. Каждую минуту кто-то гибнет, кто-то страдает — так что же теперь, всем надеть траур? Ромка понимал, что несправедлив к людям, но ничего не мог с собой поделать. Изо всех сил он старался сдерживаться. Но примерно раз в полгода обязательно срывался. То позволит подвыпившим юнцам напасть на себя, прикинувшись чуркой узкоглазым. То засунет в мусорный бак какого-нибудь крутого в малиновом пиджаке…
Ромка и в дворники-то пошел, чтобы поменьше сталкиваться с людьми. Прибрал с утра пораньше, до первых пешеходов — и свободен. Рисуй себе на здоровье. Только один раз на работе ему пришлось столкнуться с людьми, и то не из-за себя. Как-то прошлой зимой бежал он в барак, уже отстрелявшись на своем участке. Новенькая дворничиха, девчонка в запотевших очках, неловко тюкала ломиком по наледи, а рядом стояла парочка алкашей (муж и жена) с дворнягой на веревке. Проходя мимо, Ромка услышал, что речь идет о защите прав животных. «Срет, и будет срать, — визжала алкашка, — а ты подбирай, мы тебе за это деньги плотим!» Собака завелась, подражая хозяевам, и цапнула дворничиху за сапог. Та поскользнулась на осколках льда и упала. Алкаши радостно захохотали, и Ромка на какое-то время ослеп и оглох от ярости. Когда он очнулся, дворничиха соскребала собачьи мозги со стены дома. Алкаш тихо скулил из-под неподъемной крышки канализационного люка, а его жена сучила ногами, подвешенная за шкирку на крепление водосточной трубы.
Такие срывы, он знал, случались со всеми, кто воевал. Особенно тяжело приходилось ребятам, которых бросили в мирную жизнь безо всякой подготовки. Еще вчера он поливал из пулемета кишлаки вдоль трассы Вывода, еще вчера ему вдогонку стреляли духи, а сегодня он стоит в толпе перед авиакассой и те же самые духи предлагают ему билеты по двойной, тройной цене…
У Ромки все-таки получился более плавный переход. После настоящей войны, с «засадными действиями», с потерями и наградами, наступила война казарменная, в Кабуле. А потом, после недолгой передышки, им дали снова повоевать, направив в Баку. Воевать там, правда, было не с кем. Войска, кроша мирняк,
