Маша недоуменно мотнула головой.
«Не любила Киев» не вязалось с «исполненными гармонии днями».
Любовь к Мишиным картинам — с плохим воспитанием.
И в Киевском храме Премудрости Бога,
Припав к Солее, я тебе поклялась…
Киевица отложила журнал.
Пока она переживала свои спорные отношения с будущей Первой поэтессой России, Мир успел окончательно акклиматизироваться в настоящем, перепробовав пять заграничных вин — «Вино Санто», «Лакримо Кристи», «Болгатур», «Мальвадия», «Кахетинское» — и выбрав последнее.
— Не желаете ли, откушать, мадемуазель Ковалева? — встретил он ее взгляд. — После трудов ваших праведных.
Труженица сглотнула слюну.
Стол оккупировало немыслимое количество яств, названия которых Маша, вскормленная картошкой и кашей, обожала лишь по произведениям классиков.
Прямо перед ней сияла стерлядь в серебристой кастрюльке, переложенная трюфелями.
Киевица неуверенно коснулась серебряной вилки.
— Да, кушай, Маш, кушай, куда спешить, время ж все равно стоит! — рассеял ее сомнения Мир. — Кушай и рассказывай, чего надумать изволила.
— Про Лиру больше ни слова… — (Следующие пятнадцать минут Маша молчала, следуя правилу: я нем, пока я ем).— Но ты был прав… — (Расстегайчики выявились немыслимо вкусными!) — Помимо дедушки Эразма Ивановича, служившего в канцелярии генерал-губернатора Бибикова, у Ахматовой куча завязок на Киеве. Здесь ей сделал предложение Николай Гумилев. Здесь, в Киеве, она с ним обвенчалась в церкви Николая Марликийского. В Киеве жила ее родная тетка, и множество кузин. В Киев, после развода с мужем — отцом Анны, переехала жить ее мать. И жила здесь достаточно долгое время, с той самой дочерью Ией, которая родилась в Киеве зимой 1894-го… точнее, этой самой зимой, — кивнула она на окно.
На заколоченный, зимний фонтан «Иван» опустился черный ворон.
— А еще этой самой зимой… — Ковалева с тревогой смотрела на зиму, помеченную черной точкой, — в Киеве, любимый брат Анны Андрей заболел дифтеритом. Тогда это была опасная болезнь, он чудом избежал смерти. А когда вырос, женился на одной из киевских кузин.
— И какой из этого вывод? — спросил Мирослав.
— Еще не знаю Пока нам достоверно известно одно: Ахматова действительно нашла в Царском саду брошку — это не басня. И, как только она ее нашла, она и ее сестра Рика чуть не попали в лапы к медведю.
— Ее сестра чуть не попала в лапы к медведю. — Мир отодвинул тарелку. — Я был там, — напомнил он. — Я видел его глаза. Они были очень… целеустремленными. Медведю не нужен был я. Ему нужна была только она, эта малышка. Она, а не Анна.
