— Ведьмою?
Тетя не могла увидать, как напряглись Катины черты, какими цепкими, страстными стали ее глаза — родственница изымала из шкафа большую деревянную коробку со старым, крученым замочком-крючком.
— Ведьмами, ведьмами… — водрузила она увесистый клад на бархатный стол. Открыла крышку. — Оно и понятно. Реально ж, ни рожи, ни кожи, — самокритично признала она, — а мужики липнут как мухи.
Тетка вытащила из полуметрового короба крымскую шкатулку, облепленную разноцветными ракушками, и заглянула вовнутрь.
Катя взяла из вороха старых бумаг почтовую открытку.
Царская площадь:
«Европейская» гостиница, перечеркнутая длинным балконом. Наивный, дореволюционный трамвай. Фонтан Иван, очерченный клумбой…
Но «Иван» и Катя были не представлены. «Европейскую» снесли в 1947. А филармония, единственная старожилка площади, пережившая век, не попала в кадр.
И Катя не узнала Киев.
Она перевернула открытку.
Вместо приветов и поздравлений там стояло всего одно, труднообъяснимое число:
13311294
Катя взглянула на адрес.
Анне Михайловне, г-же Строговой, ст. Ворожба (юг-з. ж. дор.), собственный дом Кобина.
— прочла она изысканный дореволюционный почерк.
— Кто такая Анна Михайловна Строгова? — спросила Дображанская.
— Да прапрабабка твоя, та, что на портрете. Смотри… — Тетка изъяла из крымской шкатулки старую брошь. — Видишь, она в ней сфотографирована? Можно сказать семейная реликвия.
Катя посмотрела на некрасивую Анну Михайловну.
Голова прародительницы, увенчанная большой меховой шапкой а-ля «батько Махно» сидела на массивной шее, украшенной брошью.
Правнучка протянула руку и приняла камею из слоновой кости.
— С нее-то, прапрабабушки нашей, все несчастья и начались, — сказала тетка. — Когда, родители твои погибли, я Чарночке так и сказала: «Наша семья точно проклятая».
— Проклятая? — заинтересовалась Катерина.
— А как еще это назвать? — откликнулась тетка. — Прабабушка в первую мировую войну погибла совсем молодой. И мама наша — твоя бабушка Ира — молодой умерла в великую отечественную. Мы ж с Чарночкой и мамой твоей тоже сиротами росли… А прапрабабушка Анна еще до революции под трамвай попала. Про нее даже в газетах писали. Сейчас найду, у меня где-то хранится… Она была первой женщиной в России, которую задавил трамвай.
— Странно это, — сказала Катя.
Она смотрела на свою ладонь, чувствуя, как ее тело покрывает колючий озноб.
Вырезанный на кости женский профиль был ей отлично знаком…
Сноски:
Новая улица — сейчас….
