«В больнице?»
Маша сжалась в комок.
«Правда или нет?»
Мать не врала — просто умножала правду на такое число, что до копаться до истины было уже невозможно. А, атакуя, сходу обстреливала противника пулеметной очередью упреков, каждый из которых безошибочно попадал в самое незащищенное место.
«Я — плохая, я ужасная дочь. Как я могла…»
— У меня инфаркт был. Мне «скорую» вызвали. Врач приехал, сказал: что у вас за дочка такая, что родителей без ножа убивает? Не дочь, а врагиня какая-то. А теперь объявилась. Посмела! Уходи! Ты не дочь мне больше!
— А я вам о чем? — сделав шаг к «маме», крикнула Чуб прямо той ей в ухо. — Вы меня слышите? Она — вам больше не дочь! — указала Даша на Машу, зажмурившуюся, дрожащую нервной дрожью, и, решительно загородив подругу собой, объявила: — Я теперь ваша дочь! Дашенька!
— Вали отсюда! — Анна Николаевна бесцеремонно толкнула «дочку» в плечо.
— А вот это, мама, — уже рукоприкладство, — строго заметила Чуб.
— Вали, кому сказала!
— Я никуда не пойду. Это мой дом. Ваша квартира приватизирована?
— Что?!
— Ведь приватизирована, — злорадно заверила новую «нормально» орущую маму новая «нормальная дочь». — Я все знаю.
— Тебе то чего? — опешила мама.
— А очень даже того! — приняла Чуб позу руки в бока. — Если она приватизирована, по закону Маше принадлежит ее четвертая часть. И если вы отказываетесь признавать меня дочерью, по закону Маша может сдать ее мне. Мы уже и с нотариусом договорились.
— Что-что?
— То-то! Сейчас едем и оформляем договор!
— На мою квартиру?
— На Машину четвертую часть квартиры, на которой теперь буду жить я, — победительно улыбнулась Землепотрясная. — Ясно?
— Только сунься сюда! — взвизгнула Анна Николаевна. — Я милицию вызову!
— Это я милицию вызову, — радостно откликнулась Чуб, — если вы откажетесь меня впускать. И покажу им бумаги.
— Хулиганка!
— Это вы хулиганка. А я — законопослушная гражданка, и по закону нашей страны, Маша имеет право делать со своей частью, все что угодно. Сдать ее мне, продать ее мне… Кстати, хорошая идея. Я покупаю ее часть, и поселяюсь здесь. У вас какой метраж? Метров 50? А ты, Маш, чего стоишь? Иди вещи собирай, бумаги там разные… Не мешай мне с мамулькой ругаться.
— Какая я тебе «мамулька»? — осатанела Машина мама.
Маша юркнула в «детскую».
И удивленно замерла — пол был покрыт пластиковыми мешками.
На них возлежала картошка, любовно разложенная по фасону, размеру и степени гниения. Анна Николаевна всегда закупала картофель мешками, зимой и летом, и перебирать его пару раз в месяц было ее любимым успокоительным, заменявшим маме Маши вязание, медитацию и пр.
