Вот только что-то в дурацкой ночной истории цепляло Машу своей настоящестью.
— А я вот о чем не спала сегодняшней ночью… — Землепотрясная, кряхтя, пыталась влезть в свои старые шорты — То, что мой Ян не демонстрирует тебе свое отношение ко мне тоже не означает, что он относится ко мне, так же как и к тебе! Скажешь, я не права? — Шорты сопротивлялись. Но Даша не сдавалась и победила.
— Но все-таки брошка была в виде Лиры, — с сомнением сказала Маша.
— Да хоть в виде черепе и костей, чего из того? — отбилась Землепотрясная Даша. — Да и была ли она во-още? Может, это такая себе легенда семейная — родичи Ахматовой потом придумали, когда она поэтессой стала, чтоб было чего журналистам в интервью рассказать… Или она сама. Она вообще была жуткой обманщицей. Вот уж, кто умел себя распиарить, так это Анечка Горенко…
Чуб подскочила к зеркалу, и показала ему свою попу.
Шорты врезались в ягодицы, оставляя нижнюю часть открытой на обозрение.
Однако в пониманье певицы, одежда существовала отнюдь не для того, чтобы что-то скрывать. А одеваться хорошо, в ее понимании, означало — так, чтобы оборачивались все прохожие.
Ныне же следовало расстараться особенно…
— ОК! Сзади полюбят, спереди привыкнут! — глубокомысленно изрекла Даша Чуб. — Так когда мы сегодня с Яном встречаемся?
— Но в Киеве, действительно, не было ни одного большого писателя. Ни одного большого поэта, — продолжала сомневаться студентка исторического факультета. — За всю его историю.
— Не было, — подумав, покивала косами дочь литературного критика. — Но ты так рассуди: а при чем во-още к Лира к Киеву? Лира — это ж типа из древней Греции.
— Логично.
— Остынь! Куча народа находит всякую хрень. Куча народа вешается. Здесь даже нет ничего мистического. — Вид сзади Дашу удовлетворил. Оставалось подобрать умопомрачительный верх.
— Если бы в этой истории не было ничего мистического, нас бы туда не позвали, — аргументировала Ковалева.
— О'кей, — немедленно отыскала лазейку Землепотрясная, обладавшая ярко-выраженным талантом к спорам. — Анна Голенко верила в мистику, и ее мистицизм ее доконал. Поэтому ее проблема, как бы подпадала под нашу парафию…
— Я поняла! — озарило Машу. — Теория твоего дедушки Чуба! Теория повторяющихся слов. Это же правда! Так с нами общался Город, когда мы были совершенно слепыми. Он постоянно подбрасывал нам подсказки. Он нас направлял. Все вокруг указывало нам путь — название спектакля на афише, статья в газете…
