Мурке хлебнул сока, ткнул сигарету в пепельницу и с ужасом представил себе, как между одиннадцатью и часом они будут резать на куски сегодняшнюю запись голоса Бур-Малотке и потом вклеивать их в его выступление. В два часа главный желает прослушать оба монтажа у себя. Мурке вспомнил про мыло, про лестницу, крутую лестницу, и про «американские горы», потом про жизненные силы шефа, потом про Бур-Малотке и перепугался, увидев входящего в столовую Швендлинга. Облаченный в клетчатую рубашку — крупные красные и черные клетки, — Швендлинг решительно направился к нише, где притаился Мурке. Он напевал популярный шлягер «Целуй мои губы такие, как есть…», но, увидев Мурке, запнулся и сказал:
— А, это ты? Я-то думал, что ты кромсаешь болтовню Бур-Малотке.
— В одиннадцать опять начнем, — отвечал Мурке.
— Вулла, кружку пива! — рявкнул Швендлинг, повернувшись к стойке. Пол-литровую. — И продолжал, снова обращаясь к Мурке: — Ты заслужил внеочередной отпуск. Представляю себе, какой это ужас! Старик рассказывал мне, в чем там дело.
Мурке промолчал, и Швендлинг добавил:
— Ты знаешь последние новости о Муквице?
Сперва Мурке вяло помотал головой, потом из вежливости спросил:
— Какие новости?
Вулла принесла пиво. Швендлинг выпил, отдышался и медленно изрек:
— Муквиц делает передачу про тайгу.
Мурке засмеялся и спросил:
— А Фенн?
— Фенн делает передачу про тундру, — ответил Швендлинг.
— А Веггухт?
— Веггухт делает передачу про меня, а потом я про него, ибо сказано: сделай передачу из меня — я сделаю передачу из тебя…
Один из внештатных сотрудников вдруг вскочил и заорал на всю столовую:
— Искусство! Искусство! Искусство! Вот основа основ!
Мурке втянул голову в плечи, точно солдат, заслышавший из вражеского окопа треск выстрелов. Он глотнул соку и снова вздрогнул, потому что из громкоговорителя раздался голос:
— Доктор Мурке, вас ожидают в студии номер тринадцать. Доктор Мурке, вас ожидают в студии номер тринадцать.
Мурке взглянул на часы. Всего половина одиннадцатого, но неумолимый голос продолжал:
— Доктор Мурке, вас ожидают в студии номер тринадцать. Доктор Мурке, вас ожидают в студии номер тринадцать.
Громкоговоритель висел над стойкой, чуть пониже лозунга, выведенного на стене по приказу главного: «Дисциплина — это все!»
— Ну, ступай, — сказал Швендлинг. — Тут уж ничего не поделаешь.
— Верно, — ответил Мурке, — тут уж ничего не поделаешь.
Он встал, положил на столик деньги за сок, проскользнул мимо спорящих, вскочил в «патерностер» и снова поехал вверх мимо пяти пепельниц Шрершнауца, снова увидел Христово сердце возле двери помрежа и подумал: «Ну, слава богу, теперь на радио есть хоть одна безвкусная картина!»
