В пяти шагах от воина в перьях – очевидно, вождя – Шелтон и Кинг остановились. Капитан вытащил из-за пояса пистолеты и положил их на землю. Затем расстегнул ремень с тесаком и кинжалом, бросил его рядом с пистолетами и вымолвил на искаженном испанском:
– Приходить с миром. Просить: остаться на остров, пока соленая вода не будет снова тихой. Тогда плыть дальше.
Черты вождя были бесстрастны. Заметив это, Питер добавил:
– Мы не испанцы. Другой народ, совсем другой.
– Не испанец? – произнес аравак с гортанным акцентом. – Кожа белая, волос на лице, но не испанец?
– Нет, – подтвердил капитан. – Испанец наш враг.
За спиной вождя стоял человек, не похожий на других воинов. Он был на голову ниже рослых араваков, безоружен и стар – вероятно, ему исполнилось не меньше семидесяти, и годы прорезали морщины на его лице. С плеч старика спадала накидка из хлопковой ткани, но грудь была открыта, и на коже Шелтон не увидел татуировок. Его черты тоже казались другими, более утонченными – маленький рот с узкими губами, прямой нос, впалые щеки. Местный колдун, мелькнула мысль у Питера, колдун и, скорее всего, не аравак.
Старец коснулся руки вождя, затем показал на моряков с «Амелии» и что-то произнес. Кивнув в знак согласия, вождь снова заговорил на испанском:
– Пусть они поют. Твои люди. Пусть поют.
Питер переглянулся с Мартином. Они оба были в недоумении.
– Поют? Что?
– Бог белых людей любит песни, – уточнил вождь. – Пусть поют.
Повернувшись к Батлеру, капитан спросил:
– Ты знаешь какой-нибудь псалом, Дерек?
– По крайней мере, два или три, – ответил его помощник. – На старости лет я сделался очень богомольным.
– Пой, что вспомнится, а команда пусть подпевает.
– Разрази меня гром! Это еще для чего?
– Индейцы хотят послушать. Пой! Вдруг ты обратишь язычников в христианство.
– Это было бы великой заслугой перед Господом, – произнес Батлер и перекрестился.
Краем глаза Шелтон заметил, что вождь и старец в накидке внимательно следят за разговором. Знакомы с английским?.. Нет, вряд ли; на их лицах он не прочел понимания. Они внимали звукам чужого языка так, как слушают мелодию.
– Господь – Пастырь мой, – заревел Батлер, – я ни в чем не буду нуждаться!
– Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, – подхватил хирург. – Подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего…
Запели и другие – сначала Костакис, а за ним еще дюжина мореходов – в основном жители Порт– Ройяла, из старого экипажа «Амелии». Их резкие грубые голоса не походили на церковный хор, искусства им явно не хватало, зато пели с воодушевлением. Над водами бухты и каменистым берегом неслось:
