Нет, было бы лучше, если бы Он в будущем отказался от подобных попыток вырваться наружу. Пусть будет доволен Своей судьбою в качестве Искупителя. Мы же исключительно рады, что Он выбрал Себе именно эту профессию. Но нужно проследить за тем, чтобы Он устроил Себе мастерскую где-нибудь за пределами наших городских ворот.
Он стоит на уличных перекрестках и предлагает всем Свое Сердце. Ибо написано о Премудрости, что она выходит на площади городов и дарует себя в виде трапезы — дарует бесплатно. Все пробегают мимо. Никакого спроса. Он просчитался. Все это
достаточно серьезно: человек, тот самый человек, что не устает твердить о том, как он нуждается в любви, безоговорочно отвергает любовь, которую ему предлагают. Он уклоняется от объятий. Некий внутренний голос остерегает его: не связывайся с Ним — это слишком опасно! Скажи Ему, что ты искренне сожалеешь. Скажи Ему, что ты сегодня купил дом в деревне, что ты нанял пахотных волов, что ты взял женщину в жены, и что тебе на первое время этого достаточно. Ты действительно искренне сожалеешь. У птиц есть их гнезда, и у лис есть их норы, но Сын Человеческий — и именно об этом ты искренне сожалеешь! — не имеет ничего. Ни друга, ни человеческого сердца, где Он мог бы приклонить Свою Божественную главу.
Ты в темнице, и я тоже. Я знаю, Господи, что Ты попал в эту темницу из-за меня, и только лишь потому, что я остаюсь в своей темнице, Ты остаешься в Своей. Наши тюрьмы неотделимы друг от друга, и обе они — это одна и та же тюрьма. Если бы Тебе удалось освободить меня из моего плена, Ты освободился бы Сам; стены, разделяющие нас, упали бы, и мы смогли бы насладиться нашей общей свободой. И я тоже, скорее всего, мог бы освободить Тебя — освободить тем, что освободил бы себя самого, и в этом случае мы были бы также свободны. Но все это лишь «если бы». Это именно то, чего Ты не можешь, и чего я сам тоже не могу.
Мне известна Твоя тайна: Ты хочешь разделить со мной мою судьбу. Но я погребен в моих собственных глубинах, и я не могу взорвать врата этого ада. Ты думал, что вдвоем будет легче, и Сам вызвался, чтобы помочь мне. Ты похоронил Себя в моих пещерах. И поскольку мое одиночество одиноко, оно стало и Твоим. И ныне каждый из нас томится в ожидании другого, отделенного стеной. Мне известно, что вина лежит на мне, и что Ты невиновен. Ты сделал все, что было возможно. Ты страдал, Ты расплатился
за меня, Ты заплатил за все — заплатил вперед, все до последней капли. Но остается нечто, чего Ты не можешь, и именно этого не могу и я. Я должен был бы… но я не могу. Я должен этого желать, но я не желаю. Я хотел бы желать этого, но я не желаю хотеть. Что все это такое, как все это происходит? Я не понимаю этого. Речь идет о том, что Ты устранил грех и искупил его. Ты не просто покрыл его, но уничтожил, и в глазах Бога он более не существует. Но грех — это именно то, что я имею в виду: я не хочу того, чего хочет Бог. И я не знаю, как преодолеть мое сопротивление. Я не знаю, как разрушить пленившие меня стены моей тюрьмы.
