И вот сейчас, когда присутствие таинственного зла было так ощутимо, де Ришло понял, что астрал работающий на нацистов, может появиться в любую минуту. Если они останутся на месте, он увидит их и если поймет, что за ним шпионят, либо исчезнет либо будет сражаться — все зависит от его мощи. В любом случае они лишатся возможности увидеть, как он работает, поэтому, когда они пробрались в каюту капитана, герцог, зная, что его напарники не в состоянии подняться на более высокий уровень, приказал им немедленно изменить свой облик. Отдав приказ, он превратился в муху. Его друзья сразу же последовали его примеру.
Пока что никакого странного астрального тела видно не было, и ничто не указывало на присутствие Зла, за исключением зловещего, неестественного холода, пронизывавшего их. Капитан, казалось, напротив ничего не ощущает — в его каюте было тепло, а сам он был одет легко.
Каррутерс сидел за столом, привинченном к стене каюту, на котором лежал бортовой журнал. Рядом стоял стакан с выпивкой.
Какое-то время ничего не происходило. Затем Мари-Лу, у которой чувство озорства пересилило тревогу по поводу источника холода, решила немного развлечься и поднять настроение моряка. Растопырив в сторону все свои шесть лап, она спикировала на кончик его носа Вопреки ее ожиданиям, он даже не поморщился и не попытался согнать ее. Не обращая на нее никакого внимания, он продолжал сидеть, уставившись в дно своего стакана. Мари-Лу даже исполнила танец, чтобы как-то встряхнуть его, но сразу же услышала оклик де Ришло: — Сейчас не время дурачиться, — с неожиданной резкостью бросил он, — и ты могла бы понять, что он не может ни видеть тебя, ни чувствовать, потому что какой бы облик ты не приняла, ты все еще находишься на астральном уровне. Я приказал сменить внешность только для того, чтобы мы меньше бросались в глаза любому злому созданию в случае его появления.
Со словами раскаяния Мари-Лу прекратила свое озорство и устремилась к одной выкрашенных в белый цвет балок на потолке каюты. Едва она уселась там, как в каюту вошел стюарт и поставил перед капитаном еду.
Ужин был подан в обычное время, но, очевидно, у капитана совершенно не было аппетита, потому что он не столько ел, сколько ковырялся в тарелке, глубоко погруженный в свои мысли.
