– То тебе к кузнецу пришлось бы идти, да отдариваться за работу, да еще промучился бы сколько, а я тебе его раз и все. Словом, тут не меньше десяти денег.
– Скока?! – возмутился Осина.– Да мне Гаврила бы его за одну новгородку выдернул, а то и вовсе за спасибо.
– Импорт всегда дороже,– подпустил я загадочное словцо.– Опять же качество, быстрота. Не-ет, тут как себе хошь, а пяток московок так себе,– решил я поубавить цену и зловеще пообещал: – Вот приедем в деревню, я их с тебя все до одной потребую.
Мужики вначале улыбались, а потом откровенно заржали – уж больно забавно выглядела рожа опешившего от такой наглости Осины. Правда, угомонился тот не сразу. Заняв относительно безопасную позицию на приличном отдалении от меня, он еще с полчаса плаксиво бормотал какие-то угрозы в мой адрес.
– Ништо,– гундел он,– есть и на черта гром. Вона остер шип на подкове, да скоро сбивается...
Но подстрекателя уже никто не слушал, и тот же Ваньша лениво заметил ему:
– Кошка скребет на свой на хребет, потому знай себе помалкивай. Чаво клянчил, то и выпросил.
На этом вечерний инцидент был исчерпан. Однако ближе к следующему полудню народ вновь стал украдкой перешептываться, поминутно оглядываясь в мою сторону, а наутро шестого дня меня разбудил Ваньша Меньшой.
– Тута вот, стало быть, яко,– заметил он, упорно не глядя мне в лицо и обращаясь к сугробу справа.– Мы с мужиками поговорили и обчеством порешили тако: ворочаться нам надобно. Припасы, как ни тянули с ими, ишшо в тот вечер подъели, в кой ты Осине скулу своротил.
– Сам же говорил, раз в четыре-пять дней от силы проезжают,– раздраженно ответил я.– Сейчас шестой идет – значит, точно кто-то появится. Столько терпели, мерзли, так неужто чуть-чуть не обождем?! Я ж вас сюда не за чем-нибудь – за хлебом привел, а вы его ждать не хотите!
– Всяк водит, да не всяк доводит,– злорадно вставил Осина из-за спины Гаврилы.
– Опять же детишки у нас, бабы одни остались – коль что, дак и подсобить некому,– продолжал Ваньша.– Опасаемся мы, как бы не того.
– Не того будет, коль мы с пустыми руками вернемся! – рявкнул я, начиная злиться уже всерьез.– Эй, Степан! – окликнул я сосредоточенно возившегося возле своих саней мужика.– Ты какими глазами на свою жену глядеть будешь, когда в избу войдешь? А меньшой своей что скажешь? Мол, устал ждать, дочка, потому и приехал, а что пустой, так то не моя вина – стало быть, тебе этой зимой на роду помереть написано. Так, что ли?!
