Значительно позже, когда я был в Афганистане уже на постоянной основе, мне приходилось встречаться с новым министром иностранных дел Шеварднадзе. В беседах у него частенько проскальзывала такая мысль: «Ну, почему вы не можете такой огромной нашей армией и правительственными войсками Афганистана нейтрализовать все банды и закрыть границу с Пакистаном и Ираном, чтобы оттуда не подбрасывалось подкрепление?» Я смотрел на него и думал: «Взять бы тебя хоть один раз на два-три дня на боевые действия, где тебя обстреливают и ты тоже должен стрелять и убивать, чтобы самому не погибнуть, где смерть подстерегает на каждом шагу, где теряешь друзей и боевых товарищей, где палящее солнце в пустынях Кандагара и болотах Джелалабада поддерживает температуру в тени не ниже +50 градусов, а воды уже нет, или в горах Гиндукуша, где зимой минус 30–40 градусов с ветром, а костров жечь нельзя, да и не из чего. Какую песню ты бы запел тогда?» Тем более цель-то не ставилась кого-то победить. А чтобы все это разбить, надо было ввести еще триста тысяч, прюс авиацией и ракетами уничтожить всю инфраструктуру мятежных банд на востоке Пакистана.
Дилетанты, как правило, всегда высокого о себе мнения и считают, что они все знают и все умеют. Вот и в Афганистане все так просто представлялось деятелю на высоком государственном посту, хотя сам он представление о боевых действиях имел только по рассказам. Так же было и с южнокорейским самолетом. Тем, кому казалось простым делом посадить самолет-нарушитель на наш аэродром, когда экипаж этого самолета отказался выполнять наши команды, надо было хотя бы мысленно взлететь вместе с нашими летчиками на самолете-перехватчике в ночное небо, догнать нарушителя, попытаться связаться с ним — а он этого не хочет, потребовать многократно сделать посадку на нашем аэродроме — а он это игнорирует, оказать на экипаж-нарушитель максимальное давление путем стрельбы снарядами. Уверен, что после полетов с нашим летчиком, демагогов бы поуменьшилось.
Разве в условиях «холодной войны» и той истерии антисоветизма, которую развернули официальные круги США, наши разведывательные органы и Министерство обороны не могли допустить, что «боинг» переоборудован для разведывательных целей? Могут, конечно. Тем более что известны случаи, когда на обычных рейсовых самолетах, дисциплинированно летающих только по утвержденным авиалиниям, устанавливалась специальная аппаратура разведывательного характера.
