— Мне это не приснилось, — сдержанно сказала Крессида. — И я не собираюсь немедленно возвращаться к Тому. Пока еще нет. Случайно или намеренно я была заперта, это не испугало меня. История Люси мне кажется довольно странной, уверена, здесь кроется какая-то тайна, и я собираюсь раскрыть ее. Кто такой, например, Монти, упомянутый в ее дневнике?
— Какой-нибудь неудачливый поклонник, — небрежно предположил Джереми.
— Возможно. Но заметьте, Арабиа отводит глаза, когда заходит речь о смерти Люси. Не думаю, что она рассказала мне все. Так же, как и вам. — Крессида в упор посмотрела на молодого человека и требовательно спросила: — Что вы делали в такой поздний час, почему не ложились спать?
— Работал над комиксом, — спокойно ответил Джереми. — Мимоза мне позировала. Хотите посмотреть? Он подвел ее к мольберту, и Крессида с изумлением увидела ряды кошек, важно шагающих на задних лапах.
— Мимоза редко подкидывает мне сюжеты, — пожаловался Джереми. — Ленивое животное.
Крессида невольно улыбнулась, но вспомнила, что слышала мяуканье на лестнице и едва различимую возню у двери. Имел ли Джереми ко всему этому отношение? Нет, не похоже… Зачем это ему?
— Надеюсь, эти зверюшки покажутся издателю забавными, — заметил Джереми.
— О, они смешные. Мне нравится.
— Пожалуйста, пойдемте, я провожу вас. Мимоза уже помчалась вперед.
В самом деле, Мимоза первой добежала до дверей Крессиды, а Джереми, учтиво открывая дверь, прошептал:
— Никакого шума, иначе ваша репутация будет подорвана. В доме чтут викторианские порядки.
Мимоза проскользнула в комнату.
— Паршивка, — беззлобно проворчал Джереми.
— О, войдите и поймайте ее, — улыбнулась Крессида. Она зажгла свет и с удовольствием оглядела светлую, со вкусом обставленную комнату. — Мимоза там, под тахтой.
Взгляд Джереми упал на стол, и он увидел ключ большой, старинный, кое-где траченный ржавчиной.
Под ключом лежал листок бумаги, на котором была нацарапана загадочная фраза: «Но для могилы не нужен ключ».
— Это ваша работа! — взорвалась Крессида. Джереми удивленно приподнял брови.
— Вы так думаете? — только и сказал он.
Почему этот господин позволяет себе снисходительный тон? Потому что считает ее молодой и глупой? Безнадежно глупой? Крессиду раздражало и злило, что, стоило ей только взглянуть на этого самоуверенного мужчину, ее сердце начинало учащенно биться.
— А кто еще это мог быть, как не вы? Остальные спокойно спят в своих постелях и десятый сон видят.
