Дугал рассердился:
— Никто и не говорит, что вы удираете. Но не можете же вы оставаться здесь одна после такого потрясения.
— А я и не одна. Скоро проснется Белла, и Гасси здесь. Я решила заняться его обучением. По-моему, с ним и трудно в основном потому, что он слишком мало знает. Я буду каждое утро давать ему уроки.
Глядя на шишку на ее лбу, на темные круги под глазами и осунувшееся лицо, Дугал почувствовал, что его раздражение невольно уступает место восхищению. Она, конечно, сумасшедшая, но каков характер! После такой ночи ее еще хватает на то, чтобы думать о каком-то маленьком хулигане!
— С обучением Гасси можно и подождать, — буркнул он. — Если не хотите ехать со мной, тогда я останусь здесь с вами.
У нее округлились глаза от удивления:
— Дугал! Как мило с вашей стороны! Ведь я вам даже не симпатична.
— Кто вам это сказал? — Конрой с неудовольствием почувствовал, что краснеет.
— Но ведь с той минуты как мы встретились, мы только и делаем, что пререкаемся. Лично я считаю, что вы очень милый, но не совсем мой тип. А что касается вас, тут уж я четко представляю себе девушку, которая должна вам нравиться. Такая спокойная, симпатичная и умная — просто замечательный тип!
Услышав, как Антония описывает его самую заветную мечту, Дугал разозлился:
— Наверное, вам трудно даже представить, что в меня кто-нибудь может влюбиться.
— Ну почему же, — мягко возразила девушка. — Очень даже не трудно. — Она слегка пошевелила распухшей лодыжкой. — Даже несмотря на мое жуткое состояние.
Он хлопнул себя по лбу:
— Совсем забыл! Я же оставил все на лестнице!
Конрой очень умело сделал компресс, забинтовал лодыжку и приподнял ногу так, что боль почти утихла. Но только когда они прикончили остатки виски, он смог немного расслабиться, а Антония чуть-чуть повеселела.
— Интересно, — хихикнула она, — составила бы нам компанию пьяная кухарка?
Ночью она едва не лишилась жизни — случайно ли или умышленно, — и вот, пожалуйста, — смеется. Она просто отказывается бояться. Пожалуй, он не может не отдать должное ее мужеству. И не восхищаться им.
Должно быть, щедрая порция виски, которую налил ей Дугал, все-таки заставила девушку заснуть. Наверное, от виски ей и приснился странный сон, будто кто-то плачет — тихонько ходит на цыпочках взад-вперед по коридору и изо всех сил старается сдержать судорожные рыдания.
Антония открыла глаза. Ничто не могло быть более естественным, чем эти льющиеся с безмятежно-синего неба лучи солнца. Антония слышала, как в холле на все голоса щебечут птицы Саймона, а в кухне кто-то гремит посудой. Она чувствовала себя превосходно, и это, похоже, совсем не было связано ни с тем, что ночь позади, ни с тем, что боль в лодыжке почти прошла.
