Маленький ввалившийся рот старухи слегка передернулся. Она медленно опустила сморщенные веки.
— Он выбрал меньшее из зол, дорогая, и избежал трагедии.
— Миссис Фейтфул…
Старая леди уже ковыляла прочь, продолжала что-то нашептывать; кажется, она распекала Барнаби за какую-то детскую шалость. Она всю жизнь верой и правдой прослужила своим господам. Но теперь лишилась рассудка. Об этом нельзя забывать. Однако старуха оказалась вполне разумной, чтобы затаиться возле гостиной и подслушать происходивший там разговор…
* * *
Что собиралась сказать ей Сильвия? Угнетенная дурными предчувствиями и страхом, Эмма была не в состоянии вести непринужденную беседу с Дадли; он уверенно вел машину по ухоженной прямой дороге, ведущей в Кентербери. Дадли, которою при всем желании никак не назовешь легким собеседником, пытался хоть как-то поддерживать разговор. Он выглядел почти комично в своей видавшей виды кепке, лихо приспущенной на один глаз, и в просторном поношенном плаще, надетом поверх твидового костюма. Он напоминал простодушного мальчика-переростка, но взиравшего на мир с большим опасением. Жизнь казалась ему змеей-искусительницей, а сам он напоминал неопытного пловца, пробующего ступней, не слишком ли холодна вода. Трудно представить себе более разных людей, чем эти трое братьев Корт.
Дадли рассказывал Эмме скучные подробности ведения хозяйства на ферме, даже предпринял отчаянную попытку обсудить с ней международное положение. Его собеседница вдруг рассмеялась, а Дадли покраснел и, видимо, обиделся.
Она тронула его за рукав.
— Вы очень милы. Я смеялась не над вами, а над собой: оказалось, что я совсем не способна вести беседу. Извините, бога ради, я вымоталась за последние дни.
— Вы были погружены в свои мысли, но думали вовсе не о кафедральном соборе. — Дадли попал в цель.
— Пожалуй, вы правы.
— Многие считают, — продолжал Дадли, — что у меня ленивый ум, потому что я больше молчу. Но я не такой уж отъявленный тугодум — не больше, чем любой из моих братьев. — Дадли немного замешкался, прижав к груди пухлый подбородок. Затем глубокомысленно изрек: — Вы находитесь в таком тяжелом душевном состоянии, когда не особенно интересуются соборами.
Теперь покраснела Эмма. Но ей удалось сохранить спокойствие:
— Если вы имеете в виду, что молодожены не рвутся в музеи и соборы, чтобы насладиться произведениями живописи и зодчества, то вы правы. Но требуется время, чтобы в полной мере оценить прелести семейной жизни.
