Эмма, испытывая жалость к Барнаби и к детям, пребывала в смятении; она ожидала чуда: вот, вместо жалкой гувернантки, веселая и улыбающаяся, выйдет из поезда Жозефина. Закутанная в меха, сверкающая бриллиантами; у нее в руке клетка с экзотическими колибри. Сказочная фея, озарившая своим блеском унылый пейзаж пригородной станции.
Какое это было бы счастье — увидеть девочек счастливыми, веселыми, а не угнетенными и не по-детски молчаливыми. Хотя молчание и тихая грусть лучше, чем вспышки безнадежного отчаяния. Эмма чувствовала себя пока бессильной вернуть девочкам душевное равновесие, и она сомневалась, что Луиза Пиннер хоть как-то справится с этой гримасой судьбы.
Однако ее опасения оказались преждевременными. Ибо когда поезд остановился, будущая гувернантка так и не появилась на перроне. Мисс Пиннер не приехала.
Мегги обуяло неудержимое веселье.
— Я думаю, она испугалась! — Девочка была безумно рада, что услуги Луизы Пиннер больше им не угрожают.
— Что же могло ее испугать? — раздумывал Барнаби. Он снова был зол, его массивный форсайтовский подбородок выдался вперед. — Что происходит с людьми в наше время? Теперь уже ни на кого нельзя положиться.
— Думаю, она просто опоздала на поезд, что может с каждым случиться, — заверила Эмма.
— Человек с такой «остроконечной» фамилией? Ну уж нет, все Пиннеры этого мира приходят на вокзал как минимум за полчаса до отправления поезда. Это фанатики точности. Суетливые и беспокойные. Вскоре сама убедишься.
Вы принесли нам много бед.
Мисс Пиннер, стынет ваш обед,
— продекламировала Мегги и разразилась истерическим смехом.
Барнаби вздохнул:
— Нам предстоит веселенькая обратная дорога. Хорошо, что по крайней мере Дадли сможет на время успокоиться.
Эмма ласково улыбнулась двум злорадно усмехающимся девочкам.
— Я думаю, мы все можем теперь успокоиться. Ведь никто из нас не возлагал слишком больших надежд на мисс Пиннер. — Эмма вспомнила о тяжелом предчувствии, овладевшем ею в ожидании приезда этой, скорее всего, тусклой и невзрачной молодой особы, и неожиданно для себя воспрянула духом. — Давайте вернемся домой, и приготовим вафли к чаю. Кто любит вафли?
— Я обожаю это лакомство с детства. — Барнаби хотелось сказать жене что-то приятное. Никто из детей не проронил ни слова, но, глядя на девочек, Эмма заметила, что их откровенная враждебность сменилась безразличием к происходящему. Видимо, даже маленьким комедианткам оказалось не под силу злиться и шутить в одно и то же время. Теперь Мегги усердно сочиняла вариации нового юмористического стишка о мисс Пиннер, а Дине отводилась роль восхищенной поклонницы таланта своей сестры.
