Барнаби вырвал у нее из рук телефонную трубку.
— Алло! — произнес он резко. — Эй, вы там! Мегги! Что за чертова затея?
Потом он долго слушал; его лицо потемнело, изогнутая линия чувственного красивого рта стала жесткой.
— Теперь слушай меня, — приказал он. — Это не должно больше повториться. Ваша мама скоро приедет либо непременно свяжется с вами. Вы обязаны терпеливо ждать, как воспитанные девочки… Кто там с вами? Мисс Тредголд? Да, очень хорошо, я поговорю с ней.
Эмма тихо встала и надела халат. Оставив Барнаби, который, видимо, говорил с какой-то незнакомой женщиной, она прошла на кухню, чтобы приготовить кофе. Эмме не хотелось ни о чем думать. Она почувствовала ко всему глубокую апатию…
Эмма стучала чашками, равнодушно прикидывая, на какой рейс в Мадрид они успеют. Она соберет необходимые вещи, пока Барнаби будет заказывать билеты. Ей никогда еще не приходилось упаковывать чемоданы для мужчины…
— Эмма! Эмма, подойди сюда, пожалуйста!
— Да, дорогой. Я как раз готовлю кофе.
— Бог благословит тебя за это! Дорогая, произошла семейная катастрофа: Жозефина не забрала детей.
Эмма вернулась в спальню. Она неподвижно стояла у двери, отказываясь что-либо понимать.
— Каких детей? — Ее голос дрожал.
— Дорогая, не надо делать вид, что ты глухая! — Барнаби начинал сердиться, его глаза выражали нетерпение. — Наших детей, разумеется. Чьих же еще?
Эмма почувствовала, как у нее задрожали ноги, как бешено забилось ее сердце. Она надеялась, что Барнаби этого не заметит. Она должна во имя их любви оставаться невозмутимой, спокойной и мудрой, тщательно скрывая свое подавленное состояние.
— Ты сказал наших, Барнаби?
— Наших с Жозефиной. И не вздумай утверждать, — ледяным тоном продолжал он, — что я никогда не говорил тебе о них. Как только я затевал доверительный разговор, ты отказывалась слушать. Ты не можешь этого отрицать. Сохраняя неведение, легче думать, что дети не имеют к нам никакого отношения. Разумеется, я оплачиваю их счета за обучение. В остальном они находятся на попечении их матери — Жозефины, и я едва знаком с этими несносными девчонками.
— Господи!.. Барнаби! — воскликнула Эмма, позабыв о своем решении быть неуязвимой, какие бы сюрпризы не приносила ей судьба.
— Считается общепринятым, что маленьким детям лучше жить с матерью. В любом случае, что бы я — нерадивый отец — стал с ними делать, если бы даже добился опеки над этой неуправляемой парочкой? Мне казалось, что Жозефина любит своих дочерей. Время от времени я обязательно виделся с ними.
