Старик-Ключевик мрачно поплелся к себе, папа к себе.
Настроение у всех было отвратительным. Большее всех переживал, пожалуй, Тарабам. Сначала он вообще не мог понять происходящее. Но когда Катя и Юра ему все разъяснили, он загудел зловеще и стрелки в его вспыхнувших глазах забегали из стороны в сторону.
— Как могут на такой прекрасной планете существовать столь недостойные существа! — загрохотал он басом. — У нас таких не бывает!
На этом, конечно, дело не кончилось: начались звонки Петровых, Ивановых и Сидоровых. Все они были возмущены до крайности и хоть разговаривали вежливо, но по их голосам было ясно, что они очень обиделись на папу.
Только я и Старик-Ключевик на папу не обиделись: ведь мы были его верными друзьями! Мы понимали, что он нисколечко не виноват.
— Ну, подожди! — говорил мне папа вечером по телефону, и голос его прямо-таки раскалял телефонную трубку. — Уж я ему припомню! Этому СМО-83!
— Почему СМО-83? — не понял я.
— Потому это что «Человек с Мнимой осетриной»! Я его так прозвал! А 83 — это год, чтоб запомнить навеки! И никогда больше не попадаться в такие операции…
— Он обещал еще раз прийти? — спросил я.
— В том-то и дело! — мстительно прошипел папа. — Уж я окажу ему достойную встречу!
Папа и Тарабам рисуют картины
С некоторых пор папа перебрался работать на потолок — со всеми своими картинами, подрамниками, холстами, красками, кистями, муштабелями, мольбертами и прочим живописным скарбом. Папа говорил, что таким образом он удвоил свою жилплощадь: на потолке теперь была мастерская, а на полу осталась просто жилая комната, где папа спал, а также завтракал, обедал и ужинал вместе со всеми, как раньше, и — конечно же — чаевничал. Или просто отдыхал. Мастерская на потолке получилась просторной, ведь там не стояло никакой мебели — только торчала посередине люстра. Еще папа уверял, что мастерскую на потолке иметь очень выгодно, потому что картины там смотрятся совсем по-иному, нежели на полу, и это помогает ему в работе. И с этим я, побывав в мастерской на потолке, согласился: действительно, картины смотрелись там как-то свежее. Все это устроил Тарабам: без него, как вы сами понимаете, ничего бы не получилось. Тарабам весьма гордился расширением квартиры-108, он по целым дням не слезал с потолка, тем более, что тоже занялся живописью. Ну, и Кате с Юрой там тоже очень нравилось. Правда, иногда они играли и на полу папиной комнаты, и в детской, и на кухне, но на потолке, в новой замечательной папиной мастерской, им, конечно, нравилось больше всего.
